Жан Бодрияр - "Матрица" – Почему этот фильм восхищает философов.

"РЕВОЛЮЦИЯ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ, БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!"

Жан Бодрияр

 

"Матрица" – Почему этот фильм восхищает философов.

Почему этот фильм восхищает философов
Бодрияр расшифровывает "Матрицу"

Жан Бодрияр

Дата публикации: 23 Сентября 2003

Теоретик эпохи постмодерна видит в фильме братьев Вачовски многозначительный симптом, фетиш того самого технологического универсума, который создатели фильма якобы желают разоблачить. "Матрица" – продукт массовой культуры, достаточно двусмысленный для того, чтобы вызвать интерес самых разных мыслителей.

Дело происходит в 2003 году; смеркается. Утопая в мягких креслах мультиплексов, принужденные килограммами заглатывать попкорн, нынешние преемники Платона и Шопенгауэра превращаются в думающие машины, призванные разгадать код "Матрицы". Сумеет ли Нео – Киану Ривз освободить их от того отвратительного рабства, на которое обрекли их братья Вачовски? В ожидании желанного мига виднейшие философы и киберсофисты скрещивают на интернет форумах лазеры диалектрики, дабы выяснить, можно ли назвать Декарта и Беркли предтечами худшего из миров, изображенного в "Матрице", и можно ли полагать, что Адорно и Хоркхаймеру пришлись бы по вкусу прыжки и полеты прекрасной Тринити. 22 июня в Центре Помпиду состоится круглый стол философов под названием "Пустыня реальности".

Странная и страшная "Матрица", вобравшая в себя столько концептуальных обломков эпохи "new age", плодит метафизические интерпретации. Великий Славой Жижек пускается в хитроумнейшие рассуждения в лакановском духе в рецензии под названием "Матрица, или Двойное извращение"; сайт TF1 предоставляет слово философу Жан-Пьеру Зарадеру, который утверждает, что "Матрица" позволяет нам заново постичь глубинную сущность кантианства, и цитирует "Критику чистого разума".

Для тех, кто последние три года отсутствовал на планете Земля и потому не в курсе содержания "Матрицы", напомним интригу этого фильма онтологических ужасов, который обязан в равной мере гностикам, Филиппу К.Дику и Франкфуртской школе. Дело происходит в XXІІ веке, реальность уничтожена, и под властью искусственного интеллекта людям, прямо скажем, приходится несладко. Запертые в своего рода сотовых ячейках, человеческие существа исполняют роль своеобразных батареек, поставляющих энергию Матрице, разом и всеобщей матери, и машине, которая действует на людей как галлюциноген; по воле Матрицы люди воображают, будто их окружает некая диснейлендоподобная реальность, хотя на самом деле это всего лишь иллюзия. Горстка несгибаемых борцов во главе с Нео, Избранником, задается целью разбудить человечество, населяющее этот кошмарный мир (кош-мир?), в котором техника, чтобы не сказать развитой капитализм, забрала над людьми чересчур большую власть. Неужели спасти нас может только бог в черных очках?

Впрочем, пусть последователи Хайдеггера обождут радоваться. Вторая "Матрица" вселяет в нас ужасное подозрение: а вдруг Матрица, эта гигантская пещера Платона, эта цифровая скверна, заранее предусмотрела и уничтожила всякое возможное возражение? Безумец тот, кто не понимает, что всякий протест – в конечном счете такой же вымысел, как и все прочее. Дай-ка мне еще попкорна; Бодрийяр только что виртуализировал Нео! К сведению братьев Вачовски: великий социолог эпохи постмодерна комментирует их обескураживающее творение.

Нувель обсерватер: Создатели "Матрицы" многим обязаны вашим мыслям о соотношении реального и виртуального. В первой сцене присутствует прямая ссылка на вас; в кадре видна даже обложка "Симулякров и симуляции". Вас это удивляет?

Жан Бодрияр: Тут, бесспорно, произошло какое-то недоразумение; именно по этой причине я до сих пор предпочитал не высказываться публично по поводу "Матрицы". Кстати, представитель братьев Вачовски связывался со мной в связи с этой первой сценой и предлагал принять участие в следующих; идея совершенно невозможная! В сущности, в этом случае постановщики заблуждаются так же, как нью-йоркские художники-симуляционисты 1980-х годов. Они принимают гипотетическую виртуальность за данность и превращают ее в зримый фантазм. Однако главная отличительная черта виртуального мира заключается именно в том, что о нем нельзя вести речь в категориях реальности.

Н.О.: Тем не менее параллели между "Матрицей" и теми идеями, которые вы развиваете, например, в "Идеальном преступлении", бросаются в глаза. Образ "пустыни реальности", полностью виртуализованные люди-призраки, представляющие собой не что иное, как запасы энергии для мыслящих существ...

Ж.Бодрияр: Да, но "Матрица" – не единственный фильм, в основу которой положена мысль о постоянно прогрессирующем сращивании реального мира с виртуальным; тому же самому посвящены "Шоу Трумена", "Особое мнение" и даже шедевр Дэвида Линча "Малхолланд Драйв". Ценность "Матрицы", пожалуй, в том, что в ней все эти идеи соединены в одном сценарии и доведены до крайности. Но при этом средства, используемые ее создателями, более грубые, и настоящего смятения не вызывают. Персонажи либо пребывают внутри Матрицы, то есть в оцифрованном мире, либо находятся вне ее, в Сионе – городе тех, кто оказывает сопротивление Матрице. Между тем гораздо интереснее было бы показать то, что происходит на стыке этих двух миров, в точке их пересечения. Более же всего удручает меня в этом фильме смешение симуляции, явления совершенно нового, со старой доброй иллюзией, прекрасно известной человечеству со времен Платона. Вот это – самое настоящее недоразумение.

Восприятие мира как тотальной иллюзии – проблема, которая вставала перед всеми великими культурами; для ее решения они прибегали к помощи символических образов, к помощи искусства. Мы, люди ХХ века, изобрели для избавления от этой муки нечто иное – симуляцию реальности, виртуальный мир, в который выбрасываем все страшное, все негативное; в результате этот мир подменяет реальность, которая, однако, поджидает всех нас в финале. Так вот, "Матрица" сделана именно по этой модели! В ней все, что принадлежит к сфере сна, утопии, фантазма, представлено в зримой форме, "реализовано". Мы имеем дело с абсолютной прозрачностью. Можно сказать, что "Матрица" – это фильм о Матрице, который могла бы снять сама матрица.

Н.О.: Кроме того, это еще и фильм, который, с одной стороны, обличает нынешнее безграничное увлечение новыми технологиями, но, с другой, построен исключительно на игре с притягательностью оцифрованного мира и синтезированных образов...

Ж.Бодрияр: Особенно поразительно полное отсутствие во второй "Матрице" иронических интонаций, которые позволили бы зрители взглянуть на эту квинтэссенцию спецэффектов остраненно. Ни одного кадра, в котором была бы различима та "punctum", о которой пишет Барт, - потрясающий трюк, который позволяет создать настоящий образ. Впрочем, именно это обстоятельство превращает фильм в многозначительный симптом, делает его фетишем того мира экранных технологий, где реальное неотличимо от вымышленного. В этом смысле "Матрица" – странный объект, одновременно и простодушный, и извращенный, объект, в котором нет различения поту – и  посюстороннего. Псевдо-Фрейд, который берет слово в конце фильма, очень точно формулирует это: по-видимому, в какой-то момент Матрицу перепрограммировали таким образом, чтобы она принимала в расчет также и отклонения, аномалии. Так что теперь и вы, оказывающие ей сопротивление, зависите от нее в каждом своем действии. Получается, что перед нами – замкнутый виртуальный мир, не предполагающий ничего внешнего, ничего постороннего по отношению к себе самому. И тут я опять вынужден высказать несогласие теоретического порядка! "Матрица" создает образ монополистического всемогущества нынешнего порядка вещей, и тем самым способствует его распространению. По сути дела, распространение заложено в самое структуру фильма. Остается только повторить вслед за Мак-Люэном: носитель сообщения и есть само сообщение. Сообщение, заложенное в "Матрице", - это и есть само ее распространение, происходящее безостановочно и неконтролируемо.

Н.О.: Довольно забавно, что отныне все самые популярные американские медийные продукты, от "Матрицы" до последнего альбома Мадонны, открыто эксплуатируют критику той самой системы, которая способствует их широчайшему распространению...

Жан Бодрияр: Это-то и внушает серьезные опасения. В системе запрограммировано ее собственное – мнимое – отрицание, подобно тому в промышленных товарах запрограммирован их быстрый износ. Между прочим, это самый надежный способ уничтожить какую бы то ни было альтернативу. Существующий мир лишается внеположенной точки, с какой можно было бы посмотреть на него, лишается антагониста; он полностью завораживает и поглощает всех и вся. Меж тем не следует забывать, что чем ближе система к совершенству, тем ближе она к тотальному крушению. Такова своего рода объективная ирония, которая, можно сказать, правит миром и не дает ему окостенеть. Разумеется, события 11 сентября были одним из проявлений этого закона. Терроризм – это, в сущности, не альтернатива, это всего лишь метафора самоубийственного обращения западной мощи против самой себя. Я уже давно твердил об этом, но никто меня не слушал. Однако из этого не следует, что мы обязаны смотреть на вещи нигилистически или пессимистически. Система, виртуальность, Матрица – очень возможно, что все это возвратится на свалку истории. Неистребимо другое: обратимость происходящих процессов, вечные вызовы и вечные соблазны.

Жан Бодрияр родился в 1929 году. В своих работах, в частности в "Обществе потребления" и "Идеальном преступлении", этот великий социолог эпохи постмодерна изучает безостановочное порождение образов и всеобщую завороженность средствами массовой коммуникации.

Le Nouvel Observateur, 19 июня 2003

Перевод В.Мильчиной