"РЕВОЛЮЦИЯ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ, БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!"

Итальянская Коммунистическая Левая

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

К читателю.

Эта работа о Итальянской Коммунистической Левой появилась как университетское исследование. Поэтому она страдает определенным количеством недостатков: перегрузка критическим аппаратом (примечания, библиография, биографии), «пережитки» эзоповского университетского языка.

Несмотря на указанные недостатки, мы считаем, что публикация этой работы является сегодня настоятельно необходимой, так как подлинной истории Итальянской левой до сих пор не существует. Молчание, которое хранят о Итальянской фракции (журнале «Итог») различные бордигистские течения, их фальсификации и деформации, не случайны.

Сравнение позиций, защищавшихся в 1930-1940-е годы Итальянской Коммунистической Левой, с позициями ее мнимых продолжателей, является особенно поучительным. Оно очень точно показывает уровень оппортунизма, т.е. деградации, современного бордигистского течения, и сводит на нет его претензии на «неизменность» позиций.

Революционные элементы, которые появляются в настоящее время в ходе классовой борьбы, должны усвоить всю традицию Коммунистической Левой. Это критическое усвоение, без догм и табу, соответственно методу «Итога», должно вооружить нас теоретическим оружием для революционных боев завтрашнего дня. Именно так «оружие критики готовит критику оружием».

Предисловие

Итальянская Коммунистическая Левая (“Sinistra Italiana”) остается сегодня практически неизвестной – или, хуже того, известной неправильно – даже в стране, в которой она возникла, и в странах, в которых она развивалась в эмиграции.

Возникнув перед Первой мировой войной вокруг Бордиги, который был ее вдохновителем, она находилась в 1921 – 1925гг. во главе Коммунистической партии Италии. В этот период течение, возглавляемое Грамши, играло только второстепенную роль внутри партии, являясь ее правым крылом. Коминтерну, при всем оказываемом им давлении, было трудно избавиться от левого руководства КПИ, поддерживаемого большинством партии. Но в 1926г., после Лионского съезда, старое бордигистстское большинство было постепенно исключено из партии. Вскоре после Лионского съезда Бордига был арестован. После освобождения он отошел от политической деятельности и всецело посвятил себя своей профессии инженера и архитектора. Он прервал свое молчание только в 1944г.

Поэтому Итальянская Коммунистическая Левая продолжала свою борьбу без Бордиги и за пределами Италии – в которой фашистские законы запрещали любую организованную политическую деятельность. Итальянская Левая стала Левой Фракцией КПИ в 1927г., затем Фракцией Коммунистической Левой в 1935г., и от своего основания в Пантене до роспуска в 1945г. она претендовала на идейное наследие партии, существовавшей под руководством Бордиги. После перехода в эмиграцию в 1926г. Итальянская Коммунистическая Левая постепенно потеряла все, что было специфически итальянского в ее происхождении и развитии. Это была группа итальянских рабочих – иммигрантов во Франции и Бельгии, которая продолжала изначальную традицию КПИ. Будучи иностранными рабочими, вынужденными покинуть родную землю и горячо преданными традиции Коммунистического Интернационала, они не имели «ни нации, ни национальных границ». «Итальянская» фракция была подлинно интернационалистской. Она существовала не только во Франции и в Бельгии, но и в США. Несколько лет она имела активистов в России. Ее сторонники были в далекой Мексике. Избежав замкнутости, столь сильной среди политических групп эмигрантов, она постоянно искала столкновения идей со всеми левыми группами, исключенными из Коминтерна: от троцкистов до левых коммунистов, порвавших с Троцким. Несмотря на серию разрывов с этими группами, ее упорство в поддержании международных дискуссий принесло плоды. В 1937г. была создана Бельгийская Фракция, возникшая в результате откола от возглавлявшейся Энно Лиги коммунистов – интернационалистов, а затем в 1944г. появилась Французская Фракция. Это показало неоспоримое распространение влияния Итальянской Коммунистической Левой – влияния, которое было, однако, более идеологическим, чем организационным. После того, как Итальянская Коммунистическая Левая перестала быть специфически «итальянской», в 1938г. она стала Интернациональной Коммунистической Левой. Было создано Интернациональное бюро фракций.

Итальянская левая была интернационалистской до мозга костей – как по своим политическим позициям, так и по своей деятельности. Для этой маленькой группы рабочих интернационализм означал отказ от предательства дела мирового пролетариата. В исторический период, исключительно тяжелый для маленьких революционных групп, оказавшихся все более изолированными от пролетариата, она была одной из очень немногочисленных организаций, решивших плыть против течения. Она отказывалась поддерживать демократию против фашизма; она отвергала защиту СССР и борьбу за «национальное освобождение». В период, когда над всеми областями общественной жизни безраздельно господствовала война, Итальянская Коммунистическая Левая без устали призывала к революционному пораженчеству против всех империалистических лагерей – точно так же, как это делал Ленин в 1914г. Она неустанно пропагандировала необходимость мировой революции как единственного средства спасения мира, агонизирующего в кризисах, войнах и массовом терроре.

Несмотря на враждебность, которую она встречала в рабочей среде, огромное большинство которой следовало за лозунгами Народного фронта и «антифашизма», Итальянская левая выдвинула свой собственный лозунг: не предавать рабочий класс. Именно ради этого она, уже находящаяся в изоляции, сделала трудный выбор еще более изолировать себя, чтобы упорно защищать интернационалистскую позицию против войны. Во время войны в Испании она была единственной группой во Франции, которая отказалась поддерживать – даже «критически» – республиканское правительство и призвала к «превращению войны империалистической в войну гражданскую». В этом ее поддержало только меньшинство ЛКИ в Бельгии и маленькая группа в Мексике, так что ее изоляция стала тотальной – вплоть до изоляции даже от таких групп, как Коммунистический союз во Франции, ЛКИ в Бельгии и Революционная Рабочая Лига в США. Ценой, которую Итальянская Левая заплатила за непримиримую защиту своих позиций, стал раскол в ее рядах, что привело к значительному сокращению численности организации. Ослабленная в количественном отношении, Левая Фракция стала тем не менее после этого раскола более сильной идеологически. Когда вспыхнула Вторая Мировая война, которая, на ее взгляд, должна была произойти в более отдаленном будущем, Итальянская Левая, вместе с голландскими интернационалистами, Революционными Коммунистами Германии и французскими Революционными коммунистами, была одной из немногих групп, которые выступили против империалистической войны и движения Сопротивления. Против войны она выдвинула борьбу за пролетарскую революцию, которая сметет все блоки и военные фронты. Истреблению рабочих в войне она противопоставила призыв к их братанию поверх национальных границ.

Характеризуя позиции Итальянской Коммунистической Левой, некоторые историки и/или политические противники приклеивали к ней ярлыки «ультралевой» и «бордигистской». На самом деле, Итальянская Коммунистическая Левая не была ни «ультралевой», ни «бордигистской». С самого начала она защищала себя от этих ярлыков. Она не стремилась к «оригинальности» своих позиций; несмотря на критику, которой ее – наряду с Коммунистической рабочей партией Германии (КРПГ) – подверг Ленин в «Детской болезни левизны в коммунизме» – она была прежде всего левым крылом Коммунистического Интернационала. Она хотела продолжить революционную традицию первых двух конгрессов Коминтерна. Вот почему, несмотря на то, что она была одним из первых левых течений, возникших в Коминтерне, она покинула его в числе последних – и покинула не по своей доброй воле, а в результате исключения. Обвиняемая в ультралевизне Троцким, она несколько лет сотрудничала и дискутировала с троцкистским течением, пока не была исключена последним из Интернациональной Левой Оппозиции. Она возникла как непримиримое марксистское течение перед Первой Мировой войной, и осталась навсегда верна изначальной непримиримости Коминтерна, хотя сам Коминтерн позднее ушел в противоположном направлении, приняв тактику «объединенного фронта» и «рабочих государств».

Итальянская Левая сохранила свое существование как особое течение не потому, что стремилась быть «экстремистской», а потому, что ее политический опыт заставлял ее развиваться и ставить под вопрос прошлые схемы, которые оказывались устаревшими. Она верила, что опыт Русской революции не может превращаться в нечто священное, но скорее должен быть подвергнут безжалостной критике. Для нее марксизм не был ни библией, ни сборником готовых рецептов; его нужно было обогащать в соответствии с опытом борьбы пролетариата. Она отказывалась превращать Ленина и Бордигу в иконы. Поскольку она верила, что необходимо подвести итог русской революции и всему последующему периоду, делая это без предрассудков и не подвергая кого-либо остракизму, она критиковала определенные позиции Ленина и Бордиги, которые тем не менее оставались для нее частью собственной истории. Будь это в вопросе о профсоюзах, о «национально - освободительных движениях» или о роли государства в переходный период, она не боялась делать теоретические новации, если считала это необходимым. Для периода 1926 – 1945гг. она не может быть охарактеризована ни как «ленинистская», ни как «бордигистская». Именно проделанный ею критический «итог» прошлого позволил ей пережить Вторую мировую войну и существовать до настоящего времени.

Продолжительное существование Итальянской Левой, ошибочно называемой «бордигистской», не может быть объяснено деятельностью отдельных личностей, таких, как Отторино Перроне (Верчези), являвшийся одним из ее главных создателей и вдохновителей. При всех своих личных блеске и таланте, Перроне был прежде всего воплощением теоретической и практической деятельности каждого активиста. Его политические колебания, в частности, поражающее нас участие в «антифашистской коалиции» в Бельгии в 1944 - 1945гг., показывают, что идеологическая последовательность Итальянской Левой зависела куда больше от организации как целого, чем от отдельных индивидов. Используя выражение, любимое самой Итальянской Фракцией, каждый активист утверждал себя через организацию, а организация утверждала себя через каждого активиста. Если она и прославляла «пролетарских вождей», таких, как Ленин, то делала это с целью показать, что эти вожди синтезировали органическую жизнь партии. Поэтому она пыталась, насколько это было возможно, придать анонимную форму деятельности активистов, имевших больше всего общего во взглядах. Поступая так, она действовала в соответствии с идеями Бордиги 1920-х годов. Бордига всегда стремился, чтобы жизнь партии основывалась не на пассивном следовании за вождями, но на политической программе.

Удивительно, что современные группы, претендующие на традицию Итальянской Левой, замалчивают свою собственную историю, хотя некоторые из их активистов принадлежали к Итальянской Фракции. Когда они вынуждены говорить об «Итоге», они представляют этот журнал как всего лишь издание маленькой группы итальянских эмигрантов, и молчат о позициях, в нем защищавшихся. Это верно, например, относительно Интернациональной Коммунистической Партии, представленной во Франции журналом “Programme Communiste”’, а в Италии газетой “Programma Comunista”. Все время утверждая о своей полной преемственности с Итальянской Левой после 1921г., неизменности ее позиции и абсолютной верности позициям Ленина и Бордиги 1920-х годов, она тем не менее тщательно хранит политическое молчание о Итальянской Фракции между 1926 и 1945годами.

На самом деле в истории Итальянской Коммунистической Левой есть важный разрыв в 1943 – 1945гг., когда в Италии была создана Интернационалистская Коммунистическая Партия (ИнтКП). Это привело к роспуску Итальянской Фракции во Франции и в Бельгии, так как большинство ее активистов вступили по одиночке в новую партию, даже не зная ее программу. На радостях от присоединения к ИнтКП, имевшей тысячи активистов и руководимой столь уважаемыми лидерами, как Дамен, Бордига и позднее Перроне, многие из старых разногласий были забыты мгновенно, многие активисты вступили в ИнтКп в надежде увидеть старую партию Бордиги, восстановленную в нетронутом виде. Увлечение собственной силой привело к тому, что ИнтКП стала проводить сектантскую политику, очень отличавшуюся от политики Фракции Коммунистической Левой во Франции и в Бельгии. Она отказалась от любых дискуссий и столкновения позиций даже с теми, кто, как РКГ – РК отказался поддержать империалистическую войну и сохранил интернационалистские позиции. На самом деле она даже исключила Французскую Фракцию, которая хотела сохранить традицию «Итога» и которая вывела итальянскую и бельгийскую фракции из спячки во время войны.

Через несколько лет новая партия в Италии пережила глубокий кризис, вылившийся в серию расколов и уходов. «Партия» увидела свои силы значительно сократившимися и стала маленькой организацией революционеров, которые упорно называли себя партией, хотя для того, чтобы быть настоящей партией, не имели ни средств, ни возможностей в период, когда они – точно так же, как в 1930-е годы, - находились в глубокой изоляции. В 1952г. тенденция Дамена, создавшая в 1943г. ИнтКп, отделилась от чисто «бордигистской» тенденции – после нескольких лет дискуссий с Бордигой, который формально даже не был членом партии. После этого чисто «бордигистская» тенденция вернулась к тезисам Бордиги и Ленина 1920-х годов, и поэтому с полной последовательностью отвергла все развитие теории, проделанное «Итогом», «Октябрем» и «Коммунизмом» в 1930-е годы.

Из всех существующих сегодня групп Итальянской Левой только Интернационалистская Коммунистическая Партия (“Battaglia Comunista”) – созданная тенденцией Дамена в 1952г. – претендует на преемственность с «Итогом». Во время раскола 1952г. большинство членов бывшей Итальянской Фракции 1926 – 1945гг. присоединились к тенденции Дамена.

Интернациональное Коммунистическое Течение (ИКТ), хотя и не возникло непосредственно из Итальянской Коммунистической Левой межвоенного периода, претендует на преемственность с «Итогом» и Французской Фракцией, которая после 1945г. пыталась развивать свои позиции в журнале «Интернационализм». Именно ИКТ опубликовало больше всего текстов «Итога» на разных языках.

Издание нами истории (точнее говоря, краткого очерка истории) Итальянской Коммунистической Левой покажется многим пустой тратой времени. Но Итальянская левая имела политическую важность и влияние, значительно превосходящие ее количественные размеры. Сегодня, когда вся мировая буржуазия больше, чем когда-либо, кричит про «смерть коммунизма», когда ложь, будто сталинизм и коммунизм – это одно и то же, достигла точки пароксизма, необходимо показать, что именно подлинные коммунисты боролись против этой лжи с самого начала, и что они смогли как сохранить, так и критически развить истинные достижения Октябрьской революции против всех искажений и извращений сталинистской контрреволюции.

Наличие сегодня множества групп, происходящих из более или менее мифической Итальянской Левой, историю которой они искусственно реконструируют, а на самом деле – просто скрывают, требует изучения малоизвестного периода существования Итальянской Левой в эмиграции в 1926 – 1945гг. – во Франции и в Бельгии (но также и в США), и в Италии, от Лионского съезда 1926г. до 1945г., когда произошло растворение Итальянской Левой в новой партии.

Мы не скрываем огромных трудностей, связанных с нашей работой. Ни в Италии, ни во Франции, ни в Англии практически не существует ни одного исследования об этом решающем периоде. В Италии бордигистское течение известно лучше, чем во Франции, но изучение его часто искусственно ограничивается периодом до 1926г. Понемногу переиздаются работы Бордиги, написанные в период, когда он возглавлял Коммунистическую партию Италии. Выходят многочисленные исследования, посвященные этой партии и ее происхождению, в которых все больше говорится о важной роли Бордиги, а Грамши и Тольятти ставятся на должное место. Но подобные исследования часто ограничиваются личностью Бордиги, и мало говорят о течении, которое он помог сформировать. На несколько честных работ (в частности, работ Де Клементи) приходится много книг, написанных активистами Итальянской Коммунистической Партии или левацких групп, заведомой целью которых является показ «сектантства» и даже «инфантилизма» бордигизма – с целью противопоставить ему грамшианство. Такой революционер, как Бордига, и сегодня вызывает самые ожесточенные страсти, так как позиции, которые он защищал, воплощены в существующем до настоящего времени политическом течении.

Во Франции трудно найти какое-либо исследование о «бордигистском» течении до 1926г. В силу политической моды сталинистские или левацкие лидеры и идеологи, ищущие себе исторического предшественника, менее скомпрометированного, чем Сталин, придумали «грамшианство».

Не существует никакого исследования деятельности Итальянской Фракции в 1926 – 1945гг., кроме короткой заметки, опубликованной в журнале ИКТ «Международное обозрение». Несколько сборников текстов Итальянской фракции, изданных во Франции парижским издательством 10/18, а в Испании барселонским издательством “Encetera”, показывают рост интереса к деятельности “бордигистского” течения во Франции и в Бельгии.

При осуществлении нашего замысла мы опирались прежде всего на тексты и газеты, издававшиеся Итальянской и Бельгийской Коммунистической Левой в 1928 – 1939гг., Итальянской и Французской Фракциями с 1942г., ИнтКП в 1943 – 1945гг. Опубликованные на итальянском и французском языках, они показывают эволюцию течения в соответствии с развитием политических событий. Мы не пренебрегали внутренними бюллетенями, печатавшимися после 1931года в дискуссиях с Троцким, в 1937 – 1938гг. (“Il Seme Comunista”), в 1943 – 1944гг. (“Международные бюллетени Итальянской Фракции), когда могли получить к ним доступ.

Если, к счастью, издания «Прометей», «Итог», «Октябрь», «Коммунизм» можно найти в разных библиотеках Европы (в Милане, Париже – Нантерре, Амстердаме, Брюсселе), то по-другому обстоит дело с архивами активистов левой фракции. Пустота в этой области заполняется постепенно благодаря архивам Перроне в Нантерре и Пьеро Корради в библиотеке Фолоники. Можно надеяться, что подобный пример будет иметь продолжение и сделает Итальянскую Левую более известной.

Мы не пренебрегали донесениями итальянской полиции, которые можно найти в архивах Перроне. После 1944 – 1945гг. активисты, преследовавшиеся фашизмом после 1922г., на короткое время получили доступ к касающимся их полицейским донесениям и документам. Нет нужды говорить, что архивы французской и бельгийской полиции будут недоступны еще долгое время.

Чрезвычайно полезными для нас оказались воспоминания Пьеро Корради о «Коммунистическом пробуждении» и о меньшинстве «Итога» во время испанской войны. Точно так же были полезны воспоминания живых активистов Итальянской Фракции. По понятным причинам мы ссылались на их псевдонимы, а не на настоящие фамилии, если только они давно уже не отошли от активной политической деятельности, например, в Италии.

Если мы в нашем исследовании иногда называли имена и псевдонимы умерших революционеров, то делали это не только из-за заботы историка быть настолько скурпулезным и точным, насколько это возможно. Мы знаем, что Итальянская Коммунистическая Левая старалась действовать как организация, а не как сумма индивидов. Она проявляла себя в анонимных публикациях, а не выдвигала вперед знаменитые имена. Но все организации – и Итальянская Левая не была исключением – проходят иногда через период разногласий, которые кристаллизуются в тенденции, группирующиеся вокруг тех людей, которые являются наиболее известными и решительными выразителями этих тенденций. Итальянская Фракция больше, чем какая-либо другая революционная организация отказывалась скрывать возникавшие внутри нее разногласия за фасадом монолитного единства. Она всегда стремилась облегчить выражение политических разногласий, даже если их проявляли лишь немногие активисты.

Прежде всего мы надеемся извлечь Итальянскую Коммунистическую Левую из тотальной анонимности, и призываем ее живых активистов, а также семьи умерших, исправить возможные исторические ошибки, чтобы улучшить историю течения, которое должно стать известно, и сломать молчание об этой истории.

В конце предисловия мы выражаем признательность госпоже Анни Морелли, дочери сторонника Итальянской Левой, которая имела любезность послать нам заметки, которые она сделала о «бордигистах» в своей работе, посвященной итальянской эмиграции в Бельгии. Они оказались очень полезными, особенно та их часть, где говорилось о «Завтрашней Италии» и о роли Верчези в антифашистской коалиции.

Мы сознательно решили говорить прежде всего о политических позициях «бордигистского» течения, показывая его прогрессивную эволюцию, обусловленную историческим контекстом. Не пренебрегая социальной историей Итальянской Фракции или ее организационной историей, мы сочли особенно важным и необходимым выдвинуть на первый план ее политические позиции. Они отражают целый исторический период после Русской революции, период, богатый дебатами, которые, учитывая важность поднятых вопросов далеки от завершения.

История Итальянской коммунистической Левой может быть только политической, потому что как поднимавшиеся ею вопросы, так и дававшиеся ответы, были и остаются политическими. Мы горячо убеждены, что Итальянская Коммунистическая Левая не остается мертвым прошлым, но проникает в будущее благодаря богатству ответов, сделанных ею в 1930-е годы.

Глава 1.

Происхождение (1912 – 1926)

Все левые течения социал-демократических партий возникли внутри Второго Интернационала. По сравнению с реформистским течением Бернштейна, Жореса, Турати, Реннера, марксистское течение появилось со значительным запозданием. Оно было скорее левооппозиционной тенденцией, чем настоящей фракцией, организованной в международном масштабе внутри Интернационала. В начале 20 века революционное течение было организовано только на национальном уровне. Сперва, в 1903г. появились большевики в России и тесняки в Болгарии, а затем, в 1909г., от реформистской Социал – демократической рабочей партии Нидерландов откололась левая Социал-демократическая партия Нидерландов («трибунисты»), теоретиками которой были Гортер и Паннекук. В СДПГ, ведущей партии Второго Интернационала, пользовавшейся в нем всеобщим уважением и восхищением, течение во главе с Розой Люксембург не организовалось как фракция, хотя Р. Люксембург и создала особую партию в Польше – СДКПиЛ. Несмотря на то, что левые течения длительное время разоблачали «оппортунистическую опасность», они стали организовываться в международном масштабе только во время мировой войны.

Отчасти из-за национального развития капитализма, Второй Интернационал был организован как федерация национальных секций, без подлинно централизованной организации в мировом масштабе. Международное Бюро, существовавшее в Брюсселе под руководством Камиля Гюисманса, имело своей задачей координацию секций, а не политическое руководство ими. Третий Интернационал был первой в истории рабочего движения международной организацией, появившейся ранее, чем некоторые ее национальные секции.

Развитие оппортунистического течения и слабость непримиримых марксистских тенденций были не случайны. Гигантский рост мирового капитализма после 1871г. заставил значительные отряды рабочего движения поверить, что борьба за реформы и реальное улучшение жизненного уровня рабочего класса в развитых странах ведут к тому, что пролетарская революция не является более необходимой в этих странах – и уж тем более не является необходимой в мировом масштабе. До тех пор, пока пролетарии разных стран не столкнулись с реальностью мировой войны и мирового кризиса, мировое пролетарское движение казалось утопией, выдумкой немногих экзальтированных умов. Итальянское рабочее движение не избежало этой общей характеристики.

Рождение Итальянской социалистической партии

До 1870г. итальянское рабочее движение оставалось очень слабым. В это время в стране насчитывалось не больше 9 тыс. промышленных предприятий и 400 тыс. наемных рабочих. В 1871г. Энгельс, назначенный Международным Товариществом Рабочих секретарем по итальянским делам, подсчитал, что в итальянской секции Первого Интернационала, которая называлась «Федерация рабочих», имеется не больше 750 человек. На следующий год раскол между Мадзини и социалистами еще больше ослабил рабочую партию. Развитие анархизма, характерное для отсталых стран, и роспуск правительством итальянской секции МТР в 1874г. почти свели пролетарское социалистическое движение на нет. Бакунисты доминировали в локальных восстаниях в Романье в 1874г. и в Беневентино в 1877г.

Организованное социалистическое движение возрождается только в 1881г., когда по инициативе Андреа Косты была создана Революционная социалистическая партия Романьи. Ее программа основывалась на революционном марксизме:

«Революционная социалистическая партия Романьи является и может быть только революционной партией. Революция – это прежде всего насильственное физическое восстание масс против всех препятствий, которые существующие институты воздвигли на пути утверждения и осуществления народной воли.

Вот почему революция – это в первую очередь временная диктатура трудящихся классов, т.е. концентрация всей социальной (экономической, политической и военной) силы в руках восставших рабочих с целью разрушения всех преград, которые старый строй воздвиг против установления нового; с целью защиты, возбуждения, пропаганды революции; с целью осуществления экспроприации частных лиц и установления коллективной собственности и общественной организации труда».

Через год РСПР объединилась с «Рабочей партией», возникшей в Милане вокруг Турати. Эта последняя была «рабочистской» партией, которая принимала в свои ряды только наемных рабочих; враждебная всем программам и всем идеологиям, она отказывалась участвовать в выборах. В числе ее членов были типографский рабочий Ладзари и теоретик Бенедетто Кроче. Не было деления между партий и примыкавшими к ней профсоюзами, такими, как «дети труда» (“figli del lavoro”). Тем не менее, партия была непримиримо интернационалистской; во время войны в Эфиопии Коста провозгласил «ни человека, ни копейки на авантюры в Африке». В 1886г. Кафиеро перевел на итальянский язык «Капитал» и, несмотря на роспуск партии, продолжало издаваться «Итальянское обозрение социализма». В 1889г. был издан перевод «Коммунистического манифеста», и с 1891г. выходила «Социальная критика».

Рост численности пролетариата и развитие классовой борьбы сельскохозяйственных рабочих привели к созданию первых профцентров («палаты труда») и к основанию в 1892г. на съезде в Генуе Итальянской социалистической партии.

Создание ИСП было чрезвычайно важным, т.к. провело окончательную грань между социалистами и анархистами. Но новая партия была основана на реформистских позициях. Она пропагандировала «борьбу по профессиям» и «самую широкую борьбу за завоевание общественной власти» и за завоевание «управления производством», умалчивая о диктатуре пролетариата. С этого времени партия участвовала в в выборах, но на Болонском съезде она пошла еще дальше, согласившись участвовать в предвыборных блоках. Тем не менее, партия медленно продвигалась к основным позициям социализма; на съезде во Флоренции в 1896г. она отвергла идею организации, основанной на экономических и избирательных ассоциациях, признав только индивидуальное членство.

Очень скоро ИСП должна была пройти испытание на прочность. Распущенная в 1894г. в соответствии с «антисоциалистическими законами» правительства Криспи, партия продолжала свое развитие. В 1898г. на всем юге Италии вспыхнули голодные бунты, вызванные войной в Эфиопии, в том же году при безжалостном подавлении рабочего выступления в Милане погибли сто рабочих. Несмотря на репрессии, центральная газета ИСП «Аванти» превратилась в социалистический ежедневник, а на выборах в 1900г. правые потерпели поражение, тогда как ИСП совершила прорыв, набрав 13% голосов.

Но успех на выборах привел к победе возглавляемого Турати реформистского течения в партии. После того, как король Умберто был убит анархистом, Турати заявил в парламенте: «Мы солидарны с вашим горем». Римский съезд партии в том же году ознаменовался победой реформистского течения. Он провозгласил не только защиту конституции, но и полную автономию местных секций в вопросе выборов, т.е. допустимость для них вступать в предвыборные блоки с буржуазными партии, а также предоставил полную автономию депутатам партии в парламенте. Позиция правительства, которое, после ряда массовых стачек, признало «право коалиций», еще более усилила реформистские тенденции. Как дополнение к реформизму, на Болонском съезде в 1904г. проявилась «революционно – синдикалистская» тенденция во главе с Артуро Лабриолой, которая пропагандировала необходимость всеобщей стачки и преобладание профсоюзов над партией. Это течение покинуло партию в 1907г.

Для изучения социалистического движения в Италии до 1918г. можно обратиться либо к работе Бордиги (“Storia della Sinistra Comunista”) – незаменимому свидетельству революционера – либо к работе G. Arfe. Storia del socialismo italiano (1892 – 1926). 1966, Einaudi.

Левое крыло в партии (1913 – 1918 гг.)

До этого времени в ИСП не существовало подлинно левого течения. Первое непримиримое марксистское движение появилось только в 1910г. Когда парламентская группа ИСП поддержала правобуржуазные силы, на Миланском съезде Ладзари резко критиковал парламентские действия единомышленников Турати. Он сказал даже: «Невелика беда, если итальянский пролетариат не будет более представлен в парламенте». Муссолини от имени левых социалистов Романьи осудил политический союз социалистов с республиканцами, однако в конце концов на Миланском съезде левое меньшинство во главе с Ладзари было разгромлено.

Настоящее усиление непримиримых социалистов стало результатом итальяно – турецкой войны из-за Ливии. Крайне правое крыло партии во главе с Биссолати, Бономи и Феличе (но также «революционный синдикалист» Артуро Лабриола!) заявило о своей солидарности с правительством. Однако в 1912г. вся социалистическая группа в парламенте голосовала против аннексии Италией Ливии. Непримиримая позиция укрепилась на съезде в Реджо – Эмилии, который исключил Бономи, Биссолати, Кабрини и Подрекки – всех депутатов от ИСП, ходивших в Королевский Дворец, чтобы выразить свои сожаления в связи с покушением на короля. Это было победой левого крыла ИСП, издававшего «Классовую борьбу» в Форли и «Чердак» (последнее название было вызовом реформистам, которые утверждали, что марксизм должен быть «отправлен на чердак»). По инициативе Муссолини, съезд отверг автономию парламентской группы и преобладание парламентской деятельности в партии. Съезд заявил, что всеобщее избирательное право «может быть полезным только для того, чтобы показать пролетариату, что оно не является тем оружием, которым он может добиться своего полного освобождения». Более того, съезд заявил, что «партия не является витриной для знаменитостей». Поддерживая левых, Ленин прокомментировал этот раскол в следующих словах: «Раскол – тяжелая, болезненная история. Но иногда он становится необходимым, и в таких случаях всякая слабость, всякая «сантиментильность»… есть преступление… И партия итальянского социалистического пролетариата, удалив из своей среды синдикалистов и правых реформистов, встала на верный путь» («Правда», 28 июля 1912г.) Опираясь на поддержку Интернационала, Муссолини стал издателем «Аванти».

Но самую решительную борьбу против правых и центра в ИСП вела Федерация молодых социалистов. Созданная в 1903г., Федерация провела съезд в Болонье в 1907г., и поставила на нем в повестку дня необходимость антимилитаристской пропаганды. Желая сохранить чистоту партии, Федерация провозгласила, что активные католики и христианские демократы не могут быть членами организации. В своем органе «Авангард» она требовала исключения франкмасонов из партии. Но решительная победа левого крыла Федерации состоялась на съезде в Болонье в 1912г. Именно на этом съезде впервые публично выступила маленькая группа непримиримых молодых социалистов из Неаполя. Они стали центром притяжения левого крыла Федерации молодых социалистов, а их неоспоримым лидером был Амадео Бордига.

Бордига родился в 1889г. под Неаполем. Его мать происходила из старинного знатного рода, а отец был профессором сельского хозяйства. Бордига вошел в социалистическое движение в 1910г. В Неаполе, после ухода революционных синдикалистов, социалистическая группа была пропитана франкмасонством и отличалась склонностью к автономии в избирательных делах и к союзу с республиканскими левыми партиями. Вот почему непримиримые марксисты во главе с Бордигой были вынуждены в 1912г. организованно выйти из неаполитанской секции партии, т.к. не считали эту секцию социалистической. Из этого раскола возник «Революционный социалистический кружок им. Карла Маркса», возглавлявшийся Бордигой и Гриеко. «Чердак» приветствовал этот раскол. Что касается реформистов, объединенных в «Неаполитанский социалистический союз», то они были вынуждены покинуть партию в 1914г. После этого Бордига, Бомбаччи и Гриеко воссоздали неаполитанскую секцию ИСП в количестве 16 человек.

На съезде социалистический молодежи в 1912 Бордига впервые выступил против «культурнического» течения во главе с Таской, которое хотело превратить «Авангард» в «по преимуществу культурный орган», а организации социалистической молодежи – в кружки самообразования, при помощи системы лекций и библиотек. Резолюция левого крыла, предложенная Бордигой, получила большинство голосов. В ней говорилось, что «при капиталистическом режиме школа является могущественным орудием консерватизма в руках господствующего класса, и стремится воспитать молодежь в духе лояльности и покорности существующему строю». Поэтому «воспитание молодежи должно происходить больше в действии, чем в учебе, регулируемой бюрократическими системами и нормами; воспитание может быть дано только в пролетарском окружении, воодушевленном классовой борьбой, понимаемой как подготовка самых высших завоеваний пролетариата».

Всю свою дальнейшую жизнь Бордига понимал партию как инструмент революционного действия, закаленный в классовой борьбе.

Борьба Бордиги в защиту непримиримого марксизма в партии происходила вокруг четырех пунктов, которые он считал принципиальными для сохранения пролетарского политического характера партии:

1). Антипарламентаризм. Бордига всегда настаивал на подчинении парламентской деятельности революционным целям. Но до 1918г. он не был бойкотистом. В 1918г. он даже написал направленную против анархизма статью, озаглавленную «Против бойкотизма».

2). Революционный синдикализм. Бордига был решительным сторонником подчинения профсоюзной деятельности партийной. Он выступал против революционных синдикалистов, желавших подчинить партию профсоюзам. Именно поэтому он станет противником Грамши, Таски, Тольятти и «ординовизма», которые считали, что партия должна основываться на экономических действиях вообще и на фабричных советах в частности.

3). Реформизм. Бордига был самым решительным сторонником (до 1914г. – вместе с Муссолини) исключения из партии франкмасонов (что в 1914г. и было достигнуто) и правой тенденции с ее пассивным отношением к классовой борьбе. Очистить партию, чтобы обеспечить ее революционную чистоту – это всегда было любимым лозунгом «бордигизма».

4). Война и антимилитаризм. Находясь перед угрозой войны, непримиримая марксистская тенденция в Федерации молодых социалистов всегда была на переднем крае борьбы с милитаризмом. В 1912г. она приветствовала Базельский манифест Второго Интернационала, где содержался призыв к превращению войны империалистической в войну гражданскую. В «Голосе Кастелламаре ди Стабиа» Бордига писал: Когда будет объявлена мобилизация, мы провозгласим всеобщую бессрочную стачку; на объявление войны мы ответим вооруженным восстанием. Это будет социальная революция». Чтобы поддержать данную принципиальную позицию, Бордига стал издателем брошюры «Солдатская копейка», подготовленной всей молодежной Федерацией.

Но надежда Бордиги на то, что война превратится в революцию, не осуществилась. Хотя «Красная неделя» в Анконе привела к волне массовой борьбы по всей стране против репрессий и войны, решение профсоюзного руководства призвать к возвращению на работу сломало движение.

Как среагировала на войну Итальянская социалистическая партия, возглавляемая ее левым крылом? Большинство социалистических партий поддержало войну. В «Аванти» Муссолини первоначально написал, что он отказывается от перемирия с итальянской буржуазией. Бордига выступил против проведения различия между «оборонительными» и «наступательными» войнами. В 1914г. он критиковал идею нейтралитета в рядах рабочего класса. «Для нас нейтралитет означает энергичную социалистическую интенсификацию классовой борьбы против буржуазного государства, углубление всех классовых антагонизмов, которые являются подлинным источником любой революционной тенденции». Левые заявили, что находятся «на своем социалистическом посту». Бордига писал в другой своей статье: «Мы должны быть и мы будем на своем посту, против всех войн, за пролетариат, который может в них только все потерять, которому в них нечего приобрести или защищать». Но в этой же статье подчеркивалась слабость пролетарского ответа на войну:

«…во всех странах господствующий класс смог убедить пролетариев, что он воодушевлен мирными чувствами, что он был вынужден начать войну, чтобы защитить страну и ее «высшие интересы». На самом деле, буржуазия во всех странах одинаково виновата в войне или, точнее, это капиталистический строй виновен в ней из-за своего стремления к экспансии, которое порождает гонку вооружений» (статья «На нашем посту» в «Аванти» за 16 августа 1914г.)

ИСП не сохранила такую непримиримую позицию. Муссолини отрекся от своего революционного прошлого, поддержав войну. Он стал интервенционистом в октябре 1914г., когда опубликовал в «Аванти» статью, озаглавленную «От нейтралитета пассивного к нейтралитету активному и действенному». Исключенный из партии, он начал издавать газету «Итальянский народ» (“Il popolo d’Italia”) – на субсидии Антанты, которые он получал при посредничестве французского депутата – социалиста Марселя Кашена, будущего лидера Французской коммунистической партии. По вопросу о войне позиция центристского крыла ИСП во главе с Ладзари не отличалась ясностью. Перед угрозой вовлечения Италии в войну руководство ИСП заявило: «мы не будем ни поддерживать войну, ни ее саботировать», что означало двусмысленность по отношению к лозунгу о превращении войны империалистической в войну гражданскую и приняло форму нейтралитета по отношению к итальянской буржуазии. Когда Италия вступила в войну, «Социалист Неаполя» вышел под шапкой: «Война решена. Долой войну!». «Аванти» провозгласила, что она «против войны, за антимилитаристский международный социализм».

Колебания ИСП вправо и влево не способствовали развитию в ней левой фракции в ходе войны. На конференции в Циммервальде было представлено не левое крыло ИСП, но ее правое крыло в лице депутата Модильяни. Бордига, дважды – в 1915 и 1916гг. – призванный в армию, смог организовать левую оппозицию в ИСП только в 1917г.

“Le fil du temps” и “Programme Communiste” дают все необходимые ссылки на работы Бордиги в их многократных переизданиях. См., например, “Le fil du temps”, N 13, nov. 1976 и “Programme Communiste”, NN 48 – 56.

К завоеванию партии (1918 – 1921)

Только в 1917г., на съезде в Риме, разногласия между правыми и левыми проявились в жесткой форме. Правые получили 17 тысяч голосов, левые – 14 тысяч. Победа Турати, Тревеса и Модильяни в момент, когда русская революция была в полном разгаре, ускорила создание «непримиримой революционной фракции» во Флоренции, Милане, Риме и Неаполе. Против формулы «за мир и жизнь после войны», выдвинутой большинством партии, платформа левого крыла защищала «право пролетариата во всех странах установить свою собственную диктатуру» и «вести борьбу против всех буржуазных институтов не только в политической сфере, но также посредством социалистической экспроприации капиталистов».

Кристаллизация революционной фракции отражала созревание революционной сознательности итальянского пролетариата. В августе 1917г. рабочие Турина, побуждаемые голодом и воодушевленные русским примером (за несколько месяцев до этого они восторженно приветствовали делегацию русских советов) вооружились винтовками, переданными им солдатами, и воздвигли баррикады. Погибло более 50 человек. Но несмотря на подъем революционного движения, римский съезд ИСП в сентябре 1918г. не смог исключить правое крыло; он забыл, что Турати, в момент событий при Капоретто, заявил: « «Аванти» в период войны вписала славную страницу в историю нашего класса». Так родилась «максималистская» тенденция, лидерами которой были Серрати и Ладзари: радикальная на словах, эта тенденция не решалась размежеваться с правым крылом ИСП, пойти на раскол партии.

Убедившись, что нужно создавать левую фракцию с целью изгнания из партии правых и центра, непримиримое крыло ИСП начало издавать в Неаполе с декабря 1918г. свой печатный орган, газету «Совет» (“Il Soviet”). Так возникла «Бойкотистская Коммунистическая Фракция». В обстановке подъема пролетарской борьбы, выражавшейся прежде всего в форме экономических забастовок, фракция формально конституировалась после Болонского съезда в октябре 1919г. В письме из Неаполя в Москву она говорила, что ее цель – «исключить реформистов из партии, чтобы обеспечить ее более революционные позиции». Она также настаивала, что настоящая партия, которая сможет присоединиться к Коммунистическому Интернационалу, может быть создана только на антипарламентской основе. Не только «должны быть сломаны все контакты с демократической системой», но подлинно коммунистическая партия будет возможна, «лишь если она откажется от избирательной и парламентской деятельности».

Но Бордига не хотел раскола. Хотя и организованная как автономная фракция внутри ИСП со своей собственной прессой, Бойкотистская фракция хотела прежде всего завоевать большинство ИСП на сторону своей программы. Она думала, что это все еще возможно, несмотря на убедительную победу парламентской тенденции, представленной союзом между Ладзари и Серрати. Фракция могла стать партией, лишь если бы со всей силой боролась за завоевание хотя бы значительного меньшинства. Не покидать поле борьбы до последней возможности – таков был всегда принцип «бордигистского» движения. Это доказывает, что оно не было сектой, как утверждали его противники.

Именно молчаливая поддержка, оказанная Коминтерном на его Втором Конгрессе бордигистской непримиримой тенденции, позволила Бойкотистской коммунистической фракции выйти из изоляции как меньшинства в партии. Будучи противником принципиального бойкотизма, Ленин, однако, видел в Бордиге наиболее твердого и решительного сторонника организации Интернационала на бескомпромиссных позициях. Представитель «Совета» (т.е. сам Бордига) убедил Второй Конгресс Коммунистического Интернационала принять 21 условие приема в Коминтерн – исключение всех партий, которые не принимали все эти условия и все тезисы Коминтерна. Убедившись, что борьба против реформизма будет вестись решительным образом, Бордига склонился перед дисциплиной Интернационала и принял условие, что все партии должны выставлять кандидатов на выборах. Чтобы отделить себя от анархистов, он утверждал, что его бойкотизм был «тактическим», что на практике выбор стоял между «подготовкой к выборам», требующей непропорциональной мобилизации ресурсов коммунистической партии и «подготовкой к революции» через пропаганду и агитацию, необходимые для развития партии.

О ИСП во время войны см. коллективную работу “Il PSI e la grande guerra”.Firenze, 1969.

Отношения между Лениным и Бордигой исследуются в работе H. Konig. Lenin und die Italienische Sozialismus (1915 – 1921). Tubingen, 1967.

Бордига и Коммунистическая партия Италии

Так была открыта дорога к созданию Коммунистической партии. В марте 1920г. вспыхнула всеобщая забастовка в Турине, продолжавшаяся 10 дней. Распыление борьбы и пассивность ИСП, поддерживаемая легалистскими профсоюзами, вынудили различные оппозиции в ИСП работать вместе и спустя короткое время объединиться. 1 мая 1919г. вышел первый номер «Ордине нуово», руководимой Грамши, Тольятти и Таской. Контакты ординовистов с «бордигистским» течением с необходимостью были тесными: туринская группа ИСП была бойкотистской и возглавлялась сторонником Бордиги рабочим Джованни Боэро. Грамшистская тенденция, однако, стояла за участие в выборах. Она противопоставляла «Совету» изощренную смесь из идей Ленина и делеонистского революционного синдикализма. Она считала, что «профсоюзы показали себя ничем иным, как формой капиталистического общества», и должны быть поэтому заменены фабзавкомами и советами. Позднее «Ордине нуово» призывала к рабочему управлению на предприятиях и, казалось, недооценивала роль Коммунистической партии, ограничивая ее чисто экономическими задачами. Для «Совета» решающим был вопрос о партии, без которой классовая борьба не могла выйти на правильный путь. Бордига был сторонником Советов, но он настаивал, что они могут приобрести революционное содержание, лишь если будут образованы на основе «местных секций Коммунистической партии». Для него диктатура пролетариата могла быть реализована только через диктатуру партии, потому что Советы «не были по существу своему революционными органами». Кроме этих теоретических вопросов, по которым Бордига вел непрерывную полемику, фундаментальное расхождение с «Ордине нуово» было из-за ее неспособности порвать с максимализмом и колебаний по вопросу о конституировании себя во фракцию, имеющую целью быстрый разрыв с возглавляемым Серрати центром ИСП.

В конце 1920г. «Ордине нуово» приблизилась к фракции Бордиги, которая имела теперь большинство не только в Неаполе, но и в Турине, Милане и Флоренции. Крах захвата заводов в сентябре 1920г. нанес жестокий удар теориям Грамши о «экономическом управлении» и «рабочем контроле». Правительство Джолитти проделало искусный маневр, продекларировав «рабочий контроль» и позволив стачке в Турине выдохнуться самой по себе. Революционные события продемонстрировали отсутствие Коммунистической партии, способной поддержать движение и руководить им. Это поражение убедило и Бойкотистскую Фракцию, и «Ордине нуово», что больше невозможно ждать и действовать по одиночке. В Милане была создана Объединенная Коммунистическая Фракция. Она издала манифест, призывающий к созданию Коммунистической партии путем исключения туратистского правого крыла; она отказалась от бойкота выборов, приняв решения Второго Конгресса Коминтерна.

Раскол старой партии, еще не принявший открытую форму, был окончательно решен на конференции в Имоле в декабре 1920г. Здесь была отвергнута немецкая модель создания Коммунистической партии, основанная на слиянии коммунистов и левых социалистов. «Теперь наша работа как фракции неизбежным образом закончена». Участники конференции единодушно заявили, что они не могут более оставаться «в старой партии, чтобы выполнять утомительную работу переубеждения, которая в любом случае завершена, потому что иначе пролетариат будет обречен на неподвижность до следующего съезда». Выводом был «немедленный уход из партии и со съезда (ИСП), как только наша резолюция получит большинство или меньшинство. Отсюда последует… разрыв с центром».

21 января 1921г. Имольская резолюция получила на съезде ИСП треть голосов: 58783 против 172487. Сразу после этого была основана Коммунистическая партия Италии, секция Коммунистического Интернационала. Перед этим Бордига заявил на съезде ИСП, что «социалистическая партия остается тем же, чем была перед войной: лучшей партией Второго Интернационала, но не партией Третьего Интернационала». Серрати формально принял 21 условие, но был неспособен «перевести его в действие. Мы забираем с собой всю честь вашего прошлого», - сказал Бордига перед уходом со съезда. Бойкотистская фракция растворилась в новой партии, которая отвергла существование в своих рядах автономных фракций и намеревалась действовать «в строжайшем единодушии и дисциплине».

Каковы были идейные основы новой партии, возглавляемой Бордигой? Они были изложены в «Тезисах Бойкотистской Коммунистической Фракции» в 1920г. В этих тезисах говорилось, что коммунистическая партия должна действовать как «генштаб пролетариата в революционной войне», потому что «только организовавшись в политическую партию, пролетариат может стать классом, борющимся за свое освобождение». Отвергая единый фронт с другими партиями, которые не разделяют коммунистическую программу, и отвергая подчинение партии простым экономическим действиям, тезисы подчеркивали, что высшей целью любой коммунистической партии является насильственный захват власти, установление диктатуры партии.

Советы, возникшие в ходе революции, могут иметь революционный характер, лишь если большинство в них завоевано коммунистической партией, иначе они будут представлять «серьезную опасность для революционной борьбы». В повседневной борьбе, посредством пропаганды, «интенсивной работы изучения и критики, коммунисты должны прикладывать все усилия для эффективной подготовки к неизбежной вооруженной борьбе против всех, кто защищает принципы и власть буржуазии».

«Римские тезисы», подготовленные Бордигой и Террачини ко 2-му съезду КПИ в 1922г., подтверждают эту концепцию. Эти тезисы стали основой «бордигистского» течения. Они показали, что мировая война открыла новый исторический период, когда «капиталистическое общество распадается на части, а классовая борьба может закончиться только вооруженным конфликтом между рабочими массами и властью различных капиталистических государств». Партия – это синтез программы и воли, инструмент для претворения их в действие. Партия характеризуется органической преемственностью с фракцией, из которой она возникла. Она не может создавать объединения с другими партиями или фракциями, не ставя под угрозу «твердость своих политических позиций и прочность своей структуры». Как единая партия, она должна стать единым руководителем профсоюзов и всех рабочих экономических ассоциаций. Наконец, партия – это не сумма индивидов, а дисциплинированный коллектив. Она должна развивать непрерывную критику других партий и разоблачать их практические действия, когда они отражают опасную и ошибочную тактику.

Но коммунистическая партия была создана слишком поздно. Развитие фашистского движения ограничило возможность ее действий и поставило ее в состояние обороны. Она организовала вооруженные группы, чтобы защищать свои помещения от фашистских нападений, что иногда у нее получалось с успехом. Но чтобы остановить фашистское наступление, КПИ могла рассчитывать только на массовую экономическую борьбу, а она после сентября 1920г. пребывала в упадке. КПИ не могла надеяться на союз с ИСП, т.к. последняя приняла политику «нейтрализма», подписав «договор о умиротворении» с Муссолини. Ее призывы «вернуться к законности» показывали только бессилие ИСП, которое она скрывала за максималистским языком. Поэтому КПИ вела свою собственную политику, отвергая любой единый фронт «с элементами, чьей целью не является вооруженная революционная борьба пролетариата против существующего государства». Аналогичную политику партия проводила и по отношению к антифашистским коалициям. Чтобы сохранить революционное мировоззрение внутри пролетариата, чтобы сохранить его классовую независимость, партия не могла пойти на союз с «народными смельчаками». Последние, как и ИСП, призывали вернуться к «демократическому строю». Выйдя из фашизма, они предлагали «восстановить внутренний мир». Они заявляли себя патриотами и принимали в свои ряды только бывших фронтовиков и бойцов штурмовых батальонов. КПИ отказалась от сотрудничества с ними не из-за «сектантства» или «пуризма». Как революционная партия, она не могла позволить себе ни малейшей двусмысленности по вопросу о демократии или свернуть пролетариат с пути, ведущего к его цели, которой была не защита «демократического» государства, но его разрушение.

На самом деле, как подчеркивал Бордига, именно демократия поощряла развитие фашистского движения. Правительство, которое ИСП считала недостаточно «сильным», послало декретом от 20 октября 1920г. 60 тысяч демобилизованных офицеров в тренировочные центры, с обязательством вступить в группы «сквадристов». Всегда, когда фашисты сжигали помещения профсоюзов, ИСП и КПИ, армия и жандармерия были на стороне фашистов. И эти вооруженные силы были силами либерального и демократического государства.

На Четвертом Конгрессе Коминтерна Компартия Италии изложила то, что она считала наиболее существенными уроками исторического опыта фашизма.

Фашизм не был продуктом мелкой буржуазии или обуржуазившихся помещиков. Это был продукт поражения, которое потерпел пролетариат и которое отбросило колеблющиеся мелкобуржуазные слои в сторону фашистской реакции: «Когда мелкая буржуазия увидела, что ИСП не способна использовать ситуацию, мало – помалу она потеряла веру в возможности пролетариата и повернулась к противоположному классу. Именно в этот момент началось наступление буржуазии. Она использовала в свою пользу новое состояние умов мелкой буржуазии».

Фашизм не был «феодальной» реакцией. Он возник раньше всего в больших промышленных городах вроде Милана, где Муссолини основал свою партию в 1919г. Промышленники поддержали фашистское движение, которое представляло себя в качестве «великого объединенного движения господствующего класса, готового на службе ему использовать все средства, все частные и местные интересы различных групп капиталистов – и аграрных, и промышленных».
Фашизм не был противоположностью демократии. Он был ее необходимым дополнением в момент, когда «государство больше было не способно защищать власть буржуазии». Фашистская партия дала буржуазии «объединенную партию, централизованную контрреволюционную организацию».

В других своих работах Итальянская Коммунистическая Левая показала, какие практические выводы в отношениях с ИСП должны быть извлечены из этого анализа фашизма.

Именно левое крыло буржуазии, и в первую очередь социал-демократия, открыло дорогу фашизму, усыпив рабочих защитой «демократических свобод» и «демократического государства». Вместе со всей Итальянской Левой, Бордига считал, что Всеобщая Итальянская Конфедерация Труда (ВИКТ) – которая в 1921г. во время стачки металлистов в Ломбардии, Венеции и Лигурии ограничила борьбу рабочих региональными рамками – была главным фактором в демобилизации рабочих и в сдаче их беззащитными наступлению фашизма. Суммируя свою позицию, Бордига сказал, сославшись на немецкий опыт 1919г., что это «была дорога, ведущая к носкизму».
Антифашизм был худшим продуктом фашизма, потому что он утверждал, будто союз с либеральными или левыми партиями спасет пролетариат от ударов объединенной буржуазной реакции. Антифашизм поддерживал худшие иллюзии про «демократическую» левую, которая без боя сдала власть Муссолини в 1922г.

Коммунистическая Левая видела выход в пролетарском наступлении против капитализма, наступлении, возникающем из экономической борьбы. Против объединенного наступления буржуазии, итальянский пролетариат должен был дать ответ на своей собственной почве, поднявшись на стачечную борьбу. Вот почему «бордигистское» руководство КПИ, отвергая политический единый фронт, выступало за объединенный профсоюзный фронт с социалистическими и анархистскими профсоюзами. КПИ примкнула к «Трудовому Союзу», созданному по инициативе профсоюза железнодорожников и объединившему в феврале 1922г. все профсоюзы. Однако компартия, столкнувшись с политикой локальных стачек, проводимой Трудовым Союзом, должна была заявить, что последний остается «инертным и пассивным; он не только не начал борьбу, но даже не сказал ясно, что готов сделать это, и не продемонстрировал, что он хочет готовиться к борьбе». На самом деле, во время великой стачки в августе 1922г., которая охватила всю страну, Трудовой Союз приказал рабочим вернуться к работе.

Несмотря на горький опыт, КПИ, а позднее – ее левое меньшинство, никогда не ставили под вопрос лозунг единого профсоюзного фронта. В этой позиции было очевидно отсутствие логики. Если профсоюзы возглавлялись политическими партиями, они неизбежно проводили политику этих партий. Поэтому трудно было увидеть разницу между политическим единым фронтом и профсоюзным единым фронтом. В отличие от Немецкой Левой, Итальянская Левая не отказывалась от работы в профсоюзах, которые она продолжала считать «оппортунистическими» рабочими организациями.

Именно вопрос единого фронта привел к все более резким разногласиям между «бордигистским» руководством КПИ и руководством Коминтерна. На своем Третьем Конгрессе Коминтерн постановил проводить тактику единого фронта во всех странах; он даже участвовал в совещании трех Интернационалов в Берлине, созванном с целью организации единого фронта. На Четвертом Конгрессе Коминтерна делегация КПИ выступила против тактики единого фронта и заявила, что она «не будет участвовать в работе объединенных органов различных политических организаций…она также будет избегать подписания совместных деклараций с другими политическими партиями, когда эти декларации противоречат программе КПИ и будут представлены пролетариату как результат переговоров, имеющих целью найти общую линию поведения».

КПИ также отказалась поддерживать лозунг «рабочего правительства», который был конкретизацией политического единого фронта.

«Говорить о рабочем правительстве, заявляя, что мы не исключаем возможность, что оно может возникнуть из парламентской коалиции, в которой будет участвовать Коммунистическая партия – означает отвергать на практике политическую программу коммунизма, т.е. необходимость готовить массы к борьбе за диктатуру пролетариата».

А. Леонетти опубликовал сборник работ, в которых содержится дискуссия о Советах между Бордигой и Грамши,“Dibattito sui consigli dei fabrica”, 1973. “Programme Communiste” в №№ 71, 72 и 74 опубликовала работы о этой дискуссии на французском языке, с точки зрения, критической по отношению к Грамши и «грамшизму».

О истории возникновения Итальянской Компартии существует очень ясно написанная работа “G. Galli. Storia del Partito Comunista Italiana”, вышедшая в 1958г. Программные тексты КПИ можно найти в “Le fil du temps”, N8, oct. 1971.

Теория фашизма, разработанная Итальянской левой, изложена в сборнике работ Бордиги “Communisme et fascisme”, ed. Programme Communiste, 1970. См. также цикл статей «КПИ перед лицом фашистского наступления» в “Programme Communiste”, NN 45 – 50.

См. “Relazione del PCd’I al IV congresso dell”Internazionale Comunista, novembre 1922”, ed. Iskra, 1976.

«Большевизация» и ответ Коммунистической Левой

Но основное разногласие между руководством КПИ и руководством Коминтерна выкристаллизовалось вокруг проблемы слияния КПИ и левого крыла ИСП, после того, как последнее исключило из своей партии правое крыло Турати. Коминтерн хотел создать в Италии массовую партию по образцу немецкой ОКПГ. Он считал, что Серрати и Ладзари были честными революционерами, от которых тенденция Бордиги обособилась в силу своего сектантства. Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала, хотя и утверждал, что реформисты и центристы – это «железный шар, привязанный к ногам партии» и «агенты буржуазии в рабочем классе», приказал КПИ пойти на немедленное слияние с ИСП, чтобы создать объединенную Коммунистическую партию. С этой целью был создан Организационный Комитет, куда от КПИ вошли Бордига и Таска, от ИСП – Серрати и Маффи, а от Исполкома Коминтерна – Зиновьев. Таким образом, Коминтерн поддержал правое крыло КПИ (которое было маленьким меньшинством, на Римском съезде получившем только 4 тысячи голосов против 31 тысячи за левых), в целях «укрощения» бордигистского руководства. Правое крыло состояло из всех старых «ординовистов», кроме Грамши и Тольятти, которые все еще поддерживали большинство партии. Было решено исполнять директивы Зиновьева.

Арест Бордиги, который находился в тюрьме с февраля по октябрь 1923г., привел к тому, что Исполком КПИ возглавили представители правого крыла партии. В это же время Грамши и Тольятти подчинились Исполкому Коминтерна; они взяли под контроль руководящие органы партии, будучи готовы вести решительную борьбу против «бордигистов». Сидя в тюрьме, Бордига написал проект манифеста о разрыве с Коминтерном, однако затем отказался от этой идеи, не желая идти на преждевременный разрыв до того, как выскажет свои позиции внутри итальянской партии и Коминтерна.

Что касается слияния с ИСП, ради чего Исполком Коминтерна хотел устранить бордигистское руководство, то оно не состоялось. ИСП отказалась принять условия объединения и исключила группу Серрати и Маффи, существовавшую вокруг журнала «Красные страницы». Эта группа – «третьеинтернационалисты» или «терцини» – вошла в конце концов в Компартию Италии, приведя с собой 2 тысячи членов ИСП, которая в результате репрессий, но прежде всего в результате деморализации насчитывала только 20 тысяч членов.

Зиновьевская большевизация не смогла устранить от руководства КПИ бордигистскую непримиримую тенденцию, которую поддерживало большинство партии. ИККИ попытался нейтрализовать ее неоспоримого лидера, предложив Бордиге вернуться в Исполком КПИ. Бордига отказался ввиду существовавших разногласий. Он также отказался от предложенного ему поста депутата – на подобное предложение, которое являлось оскорблением для убежденного бойкотиста, он ответил коротко и резко: «Я никогда не стану депутатом, и чем меньше вы будете строить касающиеся меня планы, не спрашивая меня, тем меньше потеряете времени» (письмо Бордиги Тольятти от 2 февраля 1924г.).

В мае 1924г. в Комо прошла подпольная конференция КПИ. Она означала убедительную победу левых. 35 секретарей партогранизаций из 45, 4 межрегиональных секретаря из 5 одобрили тезисы, предложенные Бордигой, Гриеко, Репосси и Фортикьяри. Эти тезисы говорили, что партия была создана в неблагоприятный период, однако фашизм, «разгромив пролетариат, ликвидировал политические методы и иллюзии старого пацифистского социализма», поставив альтернативу «диктатура пролетариата или диктатура буржуазии». В частности, эти тезисы критиковали Коммунистический Интернационал за навязывание КПИ слияния с ИСП и двусмысленность по вопросу о характере итальянского максимализма (т.е. тенденции Серрати). В политической области, ведя решительную борьбу против фашизма, партия должна также осуществлять «решительную критику так называемых антифашистских буржуазных партий, а равным образом социал-демократических партий, избегая любых блоков или союзов». Но прежде всего левое крыло КПИ обрушило решительную критику на «большевизацию», которая навязывала бюрократически-централистский способ функционирования партии. Выходивший в Неаполе орган левого крыла «Прометей» показал, что на протяжении всей истории рабочего движения «революционная организация характеризовалась разрывом с дисциплиной и иерархической централизацией предыдущей организации». Партия основывалась на добровольном членстве, дисциплина могла быть только результатом, а не предпосылкой ее здорового функционирования. Иначе эта дисциплина превращалась в «банальное правило механического подчинения».

Но, парадоксально, на Пятом Конгрессе Коминтерна Бордига выступил как наиболее решительный сторонник применения дисциплины, хотя и не отказывался от своей предшествующей критики. «Мы хотим подлинной централизации, настоящей дисциплины», - объяснял он, чтобы показать, что не собирается, как ему приписывали, организовывать левую фракцию в Коминтерне. Его отказ от предложения Зиновьева стать вице-председателем Коминтерна может показаться непоследовательным. Однако подобное предложение не было невинным: оно являлось ничем иным, как попыткой подкупить основателя итальянской партии. Однако Бордига не был Тольятти.

После этого началась открытая война между «бордигистской» тенденцией и русским руководством Коминтерна. 1925год был решающим.

1925 год был годом «большевизации» коммунистических партий. Это также был год, когда развернулась активная борьба РКП(б) и Коминтерна против троцкистской левой оппозиции: в январе Троцкий должен был уйти в отставку с поста Народного комиссара по военным и морским делам. Это был также год, когда прежнее левое руководство Рут Фишер и Аркадия Маслова начало выталкиваться из Компартии Германии, а Карл Корш приступил к организации своей фракции. Все это было началом решительной борьбы Коминтерна против левых тенденций, к выгоде центристского руководства, подчиненного Сталину.

Больше вследствие необходимости ответа на подобную политику, чем по своей собственной инициативе, Итальянская Левая была вынуждена организовываться в тенденцию и вести борьбу против Грамши – Тольятти и русского руководства.

В марте – апреле 1925г. Расширенный пленум ИККИ поставил устранение «бордигистской» тенденции в повестку дня Третьего съезда КПИ. Он запретил публикацию статьи Бордиги, благоприятной Троцкому («Вопрос Троцкого»). Большевизация итальянской секции Коминтерна началась со снятия Фортикьяри с занимаемого им поста секретаря миланской парторганизации. В апреле левое крыло КПИ в лице Дамена, Репосси и Фортикьяри создало «Согласительный комитет» в целях координации своих действий.

Грамшистское руководство КПИ решительно атаковало этот комитет, разоблачая его как «организованную фракцию». На самом деле, левое крыло КПИ все еще не хотело организовываться во фракцию, оно не желало дать Грамши и Тольятти предлог для своего исключения из партии, в которой оно все еще составляло большинство. Бордига сначала отказался присоединиться к Комитету, т.к. не хотел нарушать даже навязанную дисциплину. Только в июне он примкнул к Дамену, Репосси и Фортикьяри. Он взял на себя задачу написания «платформы» левых, которая стала первой систематической критикой «большевизации». Он осудил политику «маневров и мелких выгод», которая пыталась создать массовую партию на искусственной основе, т.к. «отношения между партией и массами зависят от объективных условий ситуации». Он осудил систему производственных ячеек как «отрицание централизации Коммунистической партии». В статье, опубликованной в тот же день, что и платформа, Бордига подчеркнул, что функцией этих ячеек было задушить внутреннюю жизнь партии и «заключить рабочих в узкие границы предприятия». Во имя борьбы против «интеллигентов», власть партийных функционеров была усилена. Представляет интерес подробно рассмотреть аргументы левых, критикующие большевизацию:

Замена территориальных ячеек производственными означает упразднение органической жизни революционной партии, которая должна быть «органическим коллективом с единым руководством». Подобная замена являлась отрицанием централизации и бюрократическим триумфом федерализма, при котором партия будет разбита на обособленные ячейки.
Большевизация способствовала партикуляризму и федерализму. Партия становилась суммой рабочих – одиночек, привязанных к их профессиональной ячейке. Следствием этого неизбежно будут корпоратизм и рабочизм, ломающие органическое единство партийного коллектива, который должен выходить за пределы всех профессиональных категорий.
Вместо ограничения роли «интеллигентов» в партии, система производственных ячеек будет иметь противоположный эффект: «Рабочий в производственной ячейке неизбежно будет иметь тенденцию обсуждать только экономические вопросы, интересующие рабочих данного предприятия. Интеллигент будет продолжать вмешиваться в эти дискуссии, но уже не благодаря убедительности своего красноречия, а благодаря монополии на решение возникающих вопросов, предоставленной ему партийным центром». Более того, «пролетаризация» партийного руководства, заявленная как цель большевизации, столь мало существовала на самом деле, что новое руководство КПИ, в отличие от старого, не имело ни одного рабочего в своем Исполкоме.
Наличие руководителей – выходцев из рабочего класса не было гарантией пролетарского характера партии, потому что «лидеры из рабочего класса показали себя по меньшей мере столь же способными к оппортунизму и измене, как и интеллигенты, и, в общем, они более податливы к буржуазным влияниям».

Под угрозой исключения из партии, «Согласительный комитет» должен был самораспуститься, подчиняясь дисциплине. Это было началом конца Итальянской Левой как большинства в партии. В результате компании рекрутирования, начатой грамшистским руководством, численность партии выросла с 12 до 30 тысяч. Новые члены были в основном молодыми рабочими и крестьянами, впервые вошедшими в политическую жизнь; как признавал Тольятти, «уровень их политических способностей и зрелости был скорее низким». Именно в этой радикально преобразованной партии, Лионский съезд смог окончательно снять сторонников Бордиги с руководящих постов; на этом съезде левые получили только 9,»% голосов. Но, чтобы помешать левой тенденции создать фракцию или даже новую партию, Грамши ввел 3 членов Итальянской Левой в ЦК КПИ.

Известные «Лионские тезисы» были написаны именно в связи с Лионским съездом КПИ. Они будут направлять политику Итальянской Левой в эмиграции.

Эти тезисы прежде всего осуждали политику Грамши, которая разоблачалась как псевдомарксистская смесь Кроче и Бергсона. Они критиковали предлагавшийся Грамши союз с антифашистскими партиями во время убийства Маттеоти и лозунг «федеративной рабочей республики» как отказ от марксизма.

Далее, тезисы давали в концентрированной форме «бордигистскую» концепцию партии. Чтобы вести классовую борьбу к окончательной победе пролетариата, партия должна действовать на 3-х уровнях:

Теория. Марксизм обогащает себя, будучи применяем к сложным ситуациям. Он не может быть сведен к «неизменному и фиксированному катехизису», являясь «живым инструментом для постижения законов исторического развития и следования этим законам».
Организация. Партия создается не по доброй воле маленькой группы людей, но в ответ на объективно благоприятную ситуацию. «Революция – это не вопрос организации», и партия является одновременно «фактором и продуктом исторического развития». Тезисы отвергали поэтому волюнтаризм и фатализм.
Действие. Партия участвует в классовой борьбе как партия, независимая от всех прочих партий.

Далее «бордигистская» платформа отвергала ту разновидность дисциплины, которая заменяла добровольное подчинение военным законом покорности авторитету. Она подчеркивала опасность вырождения партий Интернационала в результате «большевизации». Перед лицом этой опасности, «тезисы» не предполагали образование фракции, так как реальная угроза проявлялась «в форме искусного проникновения, прикрывающегося демагогической и объединительной фразой» и «действовала сверху, чтобы подавить инициативу революционного авангарда».

Какие исторические перспективы возникали из этой дегенерации? Они были мрачными по двум причинам:

Стабилизация капитализма. Хотя тезисы признавали, что «кризис капитализма все еще продолжается», на их взгляд, «частичная стабилизация» вела к «ослаблению революционного рабочего движения практически во всех экономически развитых странах».
Опасность контрреволюции в России. От революционной политики России и Коминтерна зависят субъективные условия будущей революции. Однако России угрожает капитализм изнутри, из ее экономики, где буржуазные элементы (государственный капитализм) сосуществуют с социалистическими. Перед угрозой подобной эволюции, которая приведет к «потере ее пролетарского характера», русская революция может быть спасена «только всеми коммунистическими партиями и всем Интернационалом».

Именно с этой целью Бордига принял участие, в последний раз, в работе Шестого Расширенного пленума Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (февраль – март 1926г.). Для него это предоставило возможность провести долгую беседу с Троцким и заверить его в полной солидарности Итальянской Левой в борьбе против теории о «социализме в одной стране». В нескольких чрезвычайно твердых выступлениях на пленуме Бордига предпринял атаку на Сталина. Он смело защищал необходимость «сопротивления слева против опасности справа», причем «международном масштабе». Он не прелагал создание фракций, но и не исключал такую возможность. Бордига напомнил, что «история фракций – это история Ленина» и что фракции – не болезнь, а симптом болезни. Они были реакций «защиты против оппортунистических влияний».

Это был последний бой Бордиги и Итальянской Левой внутри Коминтерна. После этого Итальянская Левая организовывается постепенно во фракцию Коммунистической партии Италии. После своего исключения из партии и в результате распыления по нескольким странам под ударами фашистской реакции, она оказалась одинокой и изолированной в своей борьбе за исправление политики Интернационала. Без контактов с Троцким, который шел своим собственным путем, без поддержки левых фракций Интернационала, лишенная возможности ведения пропаганды в Коминтерне и внутри партии в Италии, она обнаружила себя в положении очень ограниченного оппозиционного меньшинства.

Кажется, что Дамен и прежде всего Репосси выступали, в отличие от Бродиги за немедленное создание левойфракции: «… левые элеметы должны не занимать посты, но организоваться во фракцию, чтобы вести работу среди масс и вернуть КПИ к здоровойдеятельности» (Письмо Репосси товарищам, цитировано в работе “D. Montaldi. Korsch e comunisti italiani”, 1975).

Togliatti. La formazione del gruppo dirigente del PCI, 1962. Эту рабoту полезно сравнить со статьей “S. Merli. Le origini della direzione centrista del PCd’I” в “Revista storia del socialismo”, 1964, а также с исследованием этого же автора “Il PCI. 1921 – 1926. Annali Feltrinelli, 1960”.

Выступление Бордиги на Шестом Расширенном пленуме Исполкома Коминтерна можно прочитать на французском языке в “Programme Communiste”, N 69 – 70, may 1976.

Отношения с Карлом Коршем

Первым вопросом, возникшим перед Итальянской Левой, было установление контактов с Немецкой левой оппозицией, которая в это время вела работу по объединению международных левых оппозиций. Эти контакты начались уже в 1923г., когда члены тенденции Бордиги, находившиеся в Германии, пребывали в непосредственном контакте с левым крылом КПГ. Некоторые из них, например, Паппаларди (см. 2-ю главу), даже вышли из КПИ и сформировали первую организованную оппозицию в итальянской эмиграции.

Но наиболее тесные связи существовали с Карлом Коршем, которого Бордига знал со времен Пятого Конгресса Коминтерна. Исключенный из КПГ 1 мая 1926г. из-за своей оппозиции внешней политике русского государства, которую он называл «красным империализмом», Корш основал оппозицию из нескольких тысяч человек, «Непримиримую Левую» (“Die Entschiedene Linke”), которая издавала журнал «Коммунистическая политика». В тезисах этой группы Корш характеризовал русскую революцию как буржуазную, причем, на его взгляд, ее природа становилась все более ясной «с откатом мировой революции». Его группа, в отличие от Итальянской Левой, «отказалась от всех надежд на революционное отвоевание Коминтерна».

Организационные цели группы не были ясны, «Коммунистическая политика» не считала себя партией или фракцией, ее членами могли быть беспартийные или члены КРПГ. Тем не менее, она утверждала, что «в современной ситуации, историческая задача всех марксистов состоит в создании заново подлинно революционной классовой партии на национальном и интернациональном уровне, в создании нового коммунистического Интернационала». Но она подчеркивала, что «в настоящий момент невозможно осуществить эту задачу». Без существования подлинно коммунистических партий, группа не видела иного выхода, кроме как призыв к новому Циммервальду:

«Формула, которую мы приняли для нашей политической и тактической линии в настоящее время, это создание Циммервальда и Циммервальдской Левой. Под этим мы понимаем, что в период краха Третьего Интернационала мы должны проводить ту же тактику, которую проводил Ленин в период краха Второго Интернационала» (Письмо Корша итальянской оппозиционной группе в эмиграции от 27 августа 1926г., цитировано в работе Монтальди «Корш и итальянские коммунисты»).

Подобное предложение было сделано Итальянской Левой. Бордиге, который проживал тогда в Неаполе, было направлено письменное приглашение на интернациональную конференцию левых оппозиций, проводимую в Германии. «Коммунистическая политика», ознакомившись с протоколами Шестого расширенного пленума ИККИ, напечатанными на немецком языке в Гамбурге, верила в быстрое установление общности идей и действий двух левых оппозиций.

Ответом Бордиги и Итальянской Левой – поскольку Бордига в то время поддерживал постоянный контакт с последней – был недвусмысленный отказ. Этот отказ был следствием политических расхождений, а не сектантской замкнутости.

Основные расхождения вращались вокруг природы русской революции и перспектив работы коммунистических левых оппозиций:

· Природа Советской России. Она определялась как пролетарская, несмотря на то, что существовала реальная угроза контрреволюции: «Ваш способ выражения, - писал Бордига Коршу, - кажется мне неправильным. Нельзя говорить, что русская революция была буржуазной революцией. Революция 1917г. была пролетарской революцией, хотя было бы ошибкой возводить во всеобщие ее «тактические» уроки. Проблема поставлена сейчас таким образом: что будет с диктатурой пролетариата в одной стране, если революция не произойдет в других странах? Может быть, контрреволюция; может быть, процесс перерождения, симптомы и проявления которого внутри Коммунистической партии нужно раскрыть и определить. Нельзя просто говорить, что Россия – это страна, где развивается капитализм».

Отказ от раскола. «Мы не должны быть сторонниками раскола партий и Интернационала. Мы должны позволить эксперименту искусственной и механической дисциплины дойти до своих пределов, подчиняясь этой дисциплине во всех ее процедурных абсурдах, пока это будет возможно; никогда не отказываясь от нашей политической и идеологической критики и никогда не подчиняясь господствующей ориентации».
Отказ от оппозиционных блоков. «Я считаю, что одним из недостатков Интернационала являлось то, что он был блоком локальных и национальных оппозиций».
Критическая оценка прошлого. «В общем, я думаю, что приоритет должен быть сейчас не за организационными маневрами, а за выработкой политической идеологии международной левой оппозиции, основанной на красноречивом опыте Коминтерна. Пока это не будет сделано, всякая международная инициатива трудна».

Исходя из всего этого, Бордига отверг подписание совместной декларации, т.к. не думал, что оно будет возможно на практике.

Весь дух Итальянской Левой отражен в этом письме Бордиги Коршу. Прежде всего, здесь проявилась верность русской революции и Коммунистическому Интернационалу, который Итальянская Левая помогала создавать. В этом заключалось ее фундаментальное различие с другими левыми оппозициями – различие подхода и метода. Итальянская Левая никогда не покидала поле боя до последней возможности. В теоретической борьбе она стремилась извлечь все возможные уроки из поражения. Это был подход, аналогичный подходу Розы Люксембург, для которой поражения были богаты уроками для будущих побед. Это была прежде всего политическая борьба в ее концепции революционной организации, определяющей себя через ясность цели, принципов и тактики, связанных в единое целое теорией.

В отличие от групп, преждевременно провозглашавших создание новых партий и нового Интернационала, Итальянская Левая всегда отталкивалась от метода. Пока Коммунистический Интернационал еще не умер и подавал признаки жизни, она была предана ему, как часть предана телу. Ее концепция была унитарной: раскол был злом, которого нужно было стараться избегать, чтобы не рассеивать силы, стремящиеся к международной централизованной организации. Только когда смерть Интернационала стала очевидной, можно было создавать автономную организацию. Основание фракции старой партии, сохраняющей ее революционную программу, было предварительным условием создания новой партии, которая могла быть провозглашена только в период революционного подъема. Создание Интернационала подчинялось тем же законам: только реальное существование революционных партий в нескольких странах создавало условия для Интернационала.

Такой органический взгляд на партию сохранялся до Второй мировой войны. Как орган Интернационала и партии, Итальянская Левая хотела развиваться соответственно естественным законам этого органа, не делая преждевременных расколов и не подгоняя свободное органическое развитие.

К 1926г. Итальянская Левая фактически завершила разработку своих основных фундаментальных принципов. Она отвергала:

Единый фронт и лозунг «рабоче – крестьянского правительства».
Антифашизм и любую политику, уходящую с поля классовой борьбы
Социализм в одной стране.
Защиту демократии.

Другие теоретические вопросы, такие, как русский вопрос и формирование фракций, еще не были по-настоящему развиты. Это Итальянской Левой предстояло сделать в эмиграции.

Можно задать вопрос, почему тенденция Бордиги потерпела поражение внутри итальянской компартии. Это на самом деле остается необъяснимым, если мы забудем, что итальянская партия была секцией Коммунистического Интернационала. Не рядовые члены партии устранили от руководства Бордигу, но это сделал Коминтерн, при посредстве Грамши и Тольятти и используя свой иерархический авторитет. Преобладающее влияние РКП(б) в Коминтерне, который сам стал инструментом русского государства, привело к изгнанию всех левых оппозиций. В этих условиях сопротивление было очень ограниченным. Не только революционная волна откатывалась назад, но и престиж Коминтерна, несмотря на его перерождение, оставался огромен, и парализовал волю оппозиции.

Все эти причины объясняют, почему поражение было неизбежным, несмотря на все симпатии, которыми «бордигистское» руководство пользовалось в партии. Возможно, его колебания, сопротивляться или нет, его полумеханическое подчинение дисциплине и отказ организовать фракцию ускорили поражение. Но если мы можем объяснять прошлое, мы не можем переделать историю по принципу «что было бы, если бы…».

D. Montaldi, op.cit. Непримиримая Левая, которая объединяла наиболее непримиримых левых противников Сталина, была на самом деле создана 2 апреля 1926г. на конференции в Берлине, принявшей «платформу левых». Она выступала против раскола в КПГ и Коминтерне. Вследствие своей крайней разнородности Непримиримая Левая раскололась скоро на несколько частей:

а). Группа во главе с Иваном Кацем, сильная в Нижней Саксонии, отделилась от группы Корша 16 мая 1926г.; вместе с Всеобщим Рабочим Союзом – Единство Ф. Пфемферта она создала 28 июня «Спартаковский Союз левокоммунистических организаций», издававший газету «Спартак». «Союз Спартака №2» исчез весной 1927г.

b). Группа во главе со Шварцем, коммунистическим депутатом рейхстага, основавшим Непримиримую Левую вместе с Коршем, отделилась от последнего 28 сентября. Она стала издавать газету «Непримиримая Левая», взявшую изначальное название организации. Непримиримая Левая объединилась с КРПГ в июне 1927г.; это привело к тяжелому кризису в партии, так как Шварц отказался уйти из парламента.

с). Группа во главе с Коршем, которая после сентябрьского раскола стала называться Коммунистическая политика, по имени журнала, которая она издавала с 1926г. Враждебная к КРПГ, она выступала за «коммунистическую профсоюзную политику». Она выступала за создание «независимых коммунистических партий» и независимого от Коминтерна Интернационала. Будучи пропагандистской группой, члены которой могли одновременно входить в рабочие партии, основанные на классовых позициях (в КРПГ, например), в рабочие союзы или в революционно – синдикалистские организации, «Коммунистическая политика» фактически исчезла в декабре 1927г.

См. “Programme Communiste”, N68, dec. 1975.

Эволюция Бордиги после 1926г

В конце 1926г. после обыска, которому его дом был подвергнут фашистами, Бордига был арестован и осужден к 3 годам заключения, которое отбывал сперва в Устике, а затем в Понце. В тюрьме вместе с Грамши он организовал партийную школу, в которой руководил научной секцией. Скоро среди заключенных возникли разногласия. Когда 38 из них, включая Бордигу, против 102 других, заявили протест против антитроцкистской компании, руководство КПИ в Париже решило исключить основателя партии. Это произошло в марте 1930г., после донесения сталинистского ударника Джузеппе Берти.

В то время, как Итальянская Левая, в итальянских тюрьмах и в эмиграции, продолжала борьбу, Бордига постепенно отходил от политической жизни, всецело уйдя в свою профессиональную работу инженера – архитектора.

Многие были удивлены его молчанием и объясняли последнее постоянным надзором фашистской полиции: за Бордигой повсюду следовали два полицейских агента.

В 1930-е годы Троцкий спросил Альфонсо Леонетти, ставшего троцкистом и хорошо знавшего Бордигу с тех пор, как еще в 1924г. входил в редколлегию «Прометея»: «Почему Бордига ничего не делает?». Леонетти ответил: «Бордига думает, что все прогнило. Мы должны ждать новую ситуацию, чтобы начать все заново». (Письмо Леонетти Франко Ливорси за 1 апреля 1974г.).

Это свидетельство подтверждается донесением полиции от 26 мая 1934г. (ACS, CPC 747), где говорится о разговоре Бордиги с его шурином. Бордига сказал: «Необходимо отойти в сторону и ждать… Ждать не это поколение, но будущее поколение». Бордига был измучен и разочарован жизнью политического борца, как можно видеть, в частности, из его разговора 3 июля 1936г. (ACS 19496, Division degli affari generali e riservati): «Я счастлив жить вне жалких и незначительных событий политического активизма… его повседневные события не интересуют меня. Я сохраняю свою веру. Я счастлив в своей изоляции».

Несмотря на все усилия активистов Итальянской Левой связаться с ним, Бордига отвергал всякие контакты, ограничиваясь чисто неформальными связями при посредничестве старых активистов Итальянской Левой, таких, как Индорико Тарисиа или Антонио Натанджелло. Последнего в 1939г. Бордига попросил передать свою солидарность товарищам в Милане вместе с советом оставаться верными себе, без уклонов и колебаний, и быть готовыми к любому повороту событий (ACS, папка Бордиги, Центральный политический архив).

Как можно видеть, разделяя идею о контрреволюционном характере исторического периода, Бордига и его товарищи в изгнании пришли к противоположным выводам: Бордига – к мысли о невозможности организованной работы в этот период, его товарищи – о абсолютной необходимости такой работы в качестве левой фракции, отделившейся от старой партии. Эта разница имела огромное влияние – учитывая большой авторитет Бордиги – на ориентацию, взятую интернационалистским движением в Италии после Второй Мировой войны. Кажется, Бордига ожидал, что война кончится новым революционным подъемом: «Если Гитлер заставляет отступать отвратительную власть Англии и Америки, делая мировое капиталистическое равновесие более неустойчивым, тогда да здравствует палач Гитлер, который вопреки своей воле создает условия для всемирной пролетарской революции». И Бордига добавил: «Все войны заканчивались революциями. После поражения придет революция» (26 мая 1936года, там же).

Убежденный, что революция произойдет в результате войны, Бордига возобновил свою политическую деятельность в 1944г., во Фракции итальянских коммунистов и социалистов (см. ниже). До этого он отверг все предложения сотрудничества, сделанные ему сперва Бомбаччи – который основал «левый» профашистский журнал, а затем американцами.

С 1926 по 1945 годы Итальянская Левая должна была идти своим путем, без человека, который являлся ее лучшим выразителем.

Ведя свою деятельность в нескольких странах, Итальянская Левая не была ни «итальянской», ни «бордигистской». Возникнув в Италии, она приобрела международный характер. Кристаллизовавшись благодаря теоретической и политической работе Бордиги, она стала анонимной. Такое преобразование произошло в полном соответствии с «Римскими тезисами», которые определяли организацию как единый коллектив.

Итальянская Левая в эмиграции всегда отвергала навешиваемый на нее ярлык «бордигизма», потому что он способствовал культу «великих людей» и не соответствовал действительности, по крайней мере до конца войны… Теоретическая и политическая эволюция Итальянской Левая, обусловленная ее опытом, выходила за пределы работы, проделанной Бордигой, и развивала эту работу на новую ступень, поэтому обостренная реакция Итальянской Левой в 1933г. полностью понятна:

«Несколько раз, внутри итальянской партии, в присутствии товарища Бордиги, а также внутри Интернационала и левой оппозиции, мы утверждали, что не существует ни «бордигизма», ни других «измов», которые стали подлинными спектаклями, после того, как внутри коммунистической партии воцарилась биржа путаницы и политической глупости. Единственный раз, когда наши товарищи употребили слово «бордигизм» – так это в нашей платформе на французском языке. По этому вопросу мы объяснялись много раз. Мы говорили, что этот термин был ошибкой, хотя он был употреблен только для того, чтобы среди многочисленных оппозиционных групп французской партии уточнить традиции политического течения, которое издало платформу.

«Бордигизм», как сведение нашего политического течения к личности Бордиги, является наиболее грубым извращением мнения самого товарища Бордиги, который, вслед за Марксом, разрушил понятие личности как таковой, и показал, что только коллектив и социальные организмы придают значение самой личности» («Итог», №2, «Не «бордигизм»»).

Если в нашем исследовании мы используем в разных местах термин «бордигизм» или говорим о «бордигистском течении», то делаем это не из злого умысла. Это скорее вопрос удобства, а не концепции, будто Итальянская Левая относилась к Бордиге как к фетишу. Однако для послевоенного периода, когда бывшие члены Итальянской Фракции, из энтузиазма и иногда без всякого критического духа присоединялись к «партии Бордиги» или устраивали раскол «во имя Бордиги», использование термина «бордигизм» – иногда как ругательного – в определенной степени оправдано.

Во время войны, в мае – июне 1944г., пронемецкий оратор Эррио, а равным образом, некоторые газеты, утверждали,будто Бордига поддерживал наступление «Красной Армии» в Европе как победу «пролетарской революции». Это заявление, смутившее членов ИтальянскойФракции в Бельгии и Италии, не является правдоподобным. Нужно помнить атмосферу того времени – господство слухов и самых невероятных фальсификацийинформации. На этот счет, однако, Интернационалистская коммунистическая партия никогда не издала официального опровержения (о политических позицияхБордиги см. последнюю главу).

Коммюнике Итальянской Фракции в Марселе можно найти в ее «Дискуссионном Бюллетене» №7 (июль 1944г.). В нем говорилось «Мы не думаем, что товарищ,имеющий такие идеологические способности, как Бордига, может придерживаться позиции, которая при всей ее по видимости радикальной фразеологии, можетявляться только позицией интернационального капитализма и его союзника, «социализма в одной стране», позволившего капитализму бросить пролетариат вимпериалистическую войну. Современные условия не позволяют нам узнать правду быстро и точно».

Глава 2.

От «Коммунистического пробуждения» к «Рабочему Коммунисту»

Итальянская Коммунистическая Левая не осталась равнодушна к существованию других левых течений в Коммунистическом Интернационале в 1920-е годы. Считая себя органической частью Интернационала, она была знакома с тезисами, отстаивавшимися КРПГ и ее теоретиками Гортером и Паннекуком. В «Иль Совьет» публиковались фундаментальные тезисы Германской Левой. Было естественным существование определенного сходства позиций двух левых течений против атак Коммунистического Интернационала на «экстремизм», определявшийся Лениным как «детская болезнь». В вопросах бойкотизма, отрицания Единого фронта с социал-демократией (тактику которого Коминтерн принял на своем Третьем Конгрессе), в общем отказе от слияния с немецкими «независимыми» и итальянскими «максималистами» заключалось очевидное сходство позиций Германской и Итальянской Левой.

Однако это сходство было весьма относительным и длилось недолго. После Второго Конгресса Коминтерна (1920г.) Бордига – убедившийся, что Интернационал поддерживает создание Компартии Италии путем раскола с реформистами и максималистами, и глубоко преданный новой всемирной партии революции – отложил в сторону свою оппозицию по вопросу о выборах. Он выдвинул идею, что расхождение с тезисами Ленина и Бухарина об участии в выборах – дело тактики, а не принципов.

Для Бордиги, который, несмотря ни на что, оставался бойкотистом, первоочередной задачей было создание подлинной Коммунистической партии, входящей в Интернационал. Во время итальянских выборов 1921г. новая партия применила тактику Коммунистического Интернационала и выдвинула своих кандидатов:

«По очевидным причинам необходимости интернациональной дисциплины в тактике, Компартия Италии должна участвовать и будет участвовать в выборах. Как бойкотисты, мы должны также дать пример дисциплины без увиливаний или колебаний. У КПИ поэтому нет причин для дискуссий, будет ли она участвовать в выборах. Она должна участвовать».

В действительности, Итальянская Левая отказалась от бойкотизма, на основе которого она образовалась в 1918г. «Как марксист, я прежде всего централист, и только во вторую очередь бойкотист», - писал Бордига в «Коммунисте» 14 апреля 1921г.

Через несколько лет Бордига станет одним из наиболее энергичных сторонников электоралистской «тактики» и дойдет до того, что станет критиковать растущую тенденцию итальянских рабочих не ходить на выборы:

«У каждого коммуниста есть только один долг: бороться с тенденцией к неучастию в выборах, которая проявляется у многих рабочих как ошибочный вывод из враждебности к фашизму. Действуя таким образом, мы можем осуществить превосходную пропаганду и внесем вклад в создание решительного революционного сознания, которое хорошо послужит нам, когда придет подходящий момент – момент, вызванный фактами, а не только нашим желанием бойкотировать буржуазный парламент с целью совершенно его разрушить» (А. Бордига в «Рабочее государство», 28 февраля 1924г.).

Таким образом, Итальянская Левая дистанцировалась от интернациональной оппозиции парламентаризму, которая проявилась в Коммунистических рабочих партиях Германии, Голландии, Болгарии, Англии (последнюю возглавляла Сильвия Панкхерст), в возглавляемой ван Оверстратеном Компартии Бельгии, в Австрии и Польше. Поэтому для Итальянской Левой не мог встать вопрос создания оппозиции, а тем более фракции в Коминтерне из-за данной проблемы, и она держалась в стороне от «Амстердамского бюро», созданного в 1920г. в Западной Европе и находившегося под влиянием идей КРПГ и Панкхерст. Точно так же она дистанцировалась от «Венского бюро», группировавшегося вокруг журнала «Коммунизм» и находившегося под влиянием идей Лукача.

Об истории КРПГ см.: Manfred Bock. Syndicalismus und Linkskommunismus (1918 – 1921). Meisenburg am Glan, 1969; Fritz Kool. Die Linke gegen die Parteiherrschsft, Freiburg, 1970; D. Autier et J. Barrot. La Gauche communiste en Allemagne, 1976.

Бордига и КРПГ до 1926г

Фракция Бордиги с 1920г. относилась к КРПГ с крайними недоверием и сдержанностью. Она видела в бойкотизме КРПГ синдикалистский, анархистский уклон, аналогичный испанской НКТ и американским ИРМ:

«Мы разделяем мнение лучших марксистских товарищей из КПГ, считающих бойкотизм КРПГ смешанной мелкобуржуазной тенденцией, подобной прочим синдикалистским тенденциям; тенденцией, возникновение которой является результатом потери революционной энергии немецким пролетариатом после красной недели в Берлине и Мюнхенских дней [речь идет о жестоко подавленных буржуазией выступлении берлинского пролетариата в январе 1919г. и Баварской советской республике в апреле 1919г. – Прим. пер.]. Результатом этих поражений явился бойкотизм синдикалистского типа, т.е. отрицание полезности политического действия пролетариата и партийной борьбы, которые, по пристрастию и привычке, смешиваются с предвыборной деятельностью» («Иль Совьет», №11, 11 апреля 1920г., статья «Германская Коммунистическая партия»).

Занятый борьбой с туринской группой «Ордине нуово», которая пропагандировала создание фабзавкомов и отводила партии второстепенное место, Бордига был склонен смешивать КРПГ с группой Грамши. В действительности, Германская Левая призывала к созданию фабрично-заводских комитетов («производственные советы») и «союзов» («Всеобщий рабочий союз»), что могло создавать видимость того, будто она концентрирует свою работу только в экономической сфере. Но в противоположность Грамши, она решительно боролась против профсоюзов, разоблачала их контрреволюционную сущность и призывала к их разрушению с целью создания рабочих Советов. Вследствие этого, может казаться, что она недооценивала или отрицала необходимость политической партии в пользу «идеи Советов». Но на самом деле было не так: КРПГ определяла себя как централизованную и дисциплинированную партию:

«Пролетариату необходима высокоорганизованная партия – ядро. Каждый коммунист индивидуально должен быть безупречным коммунистом – такова наша цель – и должен быть лидером на своем рабочем месте… Его действия должны соответствовать принятым всеми коммунистами решениям. И здесь должна царить строжайшая дисциплина. Отдельный коммунист не может ничего изменить – иначе он будет подвергнут санкциям или исключен» (Из выступления представителя КРПГ Яна Аппеля (Хемпеля) на Третьем Конгрессе Коминтерна).

В чем на самом деле заключалась разница двух левых течений Коммунистического Интернационала, так это в том, что одно отстаивало диктатуру партии, а другое – диктатуру Советов. Одно хотело привести пролетарские массы к победе путем развития партии, другое работало над тем, чтобы массы руководили собою сами, освободившись от всех видов «господства вождей». Против партии большевистского типа, которую Бордига хотел создать в Италии, КРПГ выдвинуло идею партии, "которая уже не будет партией в традиционном смысле слова. Она не будет партией вождей. Ее главная работа будет состоять в том, чтобы помочь – насколько позволит ее сила – немецкому пролетариату пойти по дороге, которая приведет его к освобождению от любого господства вождей» (Декларация Учредительного съезда КРПГ, Берлин, 4-5 апреля 1920г.).

Вот почему Бордига, очень внимательно следивший за ситуацией в Германии и эволюцией немецкого коммунизма после его раскола на КПГ и КРПГ на съезде в Гейдельберге в октябре 1919г., мог только с недоверием относиться к партии, которая, казалось, работала только над тем, чтобы самораствориться в пламени революции:

«Политическая партия, говорит оппозиция [в КПГ], не имеет преобладающего значения в революционной борьбе. Эта последняя должна развиваться в экономической области без централизованного руководства… [Эта тенденция] отвергает политическое действие и действие партии вообще, другими словами, она отвергает политическую партию как главный инструмент революционной борьбы и диктатуры пролетариата» (Бордига. «Тенденции внутри Третьего Интернационала» в «Иль Совьет», №15, 23 мая 1920г.).

Таким образом, Итальянская Левая не видела разницы между КРПГ и анархистами и синдикалистами ИРМовского типа. Она считала теорию КРПГ «анархистской критикой, приводящей к обычному страху перед вождями». Плохо информированная, она верила, что национал-большевистская линия Вольфгайма и Лауфенберга содержалась в зародыше в концепции КРПГ и была «результатом мелкобуржуазного уклонения от марксизма» («Иль Совьет», №15). Она смешивала КРПГ со Всеобщим рабочим союзом Германии – Единство, возглавлявшемся Отто Рюле, для которого «революция не была делом партии» и который отрицал, что вообще может существовать пролетарская партия – партия может быть только буржуазной и только врагом рабочего класса.

Тем не менее, Бордига установил контакт с КРПГ и исправил свое первоначальное суждение, которое основывалось прежде всего на аргументах КПГ, бюрократическим способом исключившей свое левое крыло:

«Партийное руководство стояло одновременно за работу в профсоюзах и участие в выборах. Конференция, созванная в июле в Гейдельберге, одобрила позиции руководства. Оппозиция поставила под сомнение правомочность конференции и потребовала созыва новой конференции – после широкого обсуждения обоих спорных вопросов в партийных организациях.

Руководство, напротив, назначило съезд партии на октябрь 1919г., причем признание делегатов съезда проводилось по строгому критерию: делегаты, не имевшие по вопросам о парламентаризме и профсоюзах мандата, соответствующего линии руководства партии, должны были быть исключены.

Только те, кто имел то же мнение, что и ЦК партии, могли участвовать в съезде, в частности, ряд партийных чиновников, а оппозиция была исключена из партии. Товарищи из КРПГ говорили мне – достаточно справедливо – что они не имели намерения создавать новую партию, но они были исключены из КПГ в результате несправедливой процедуры, в то время, как если бы съезд был созван правильным образом, они получили бы на нем большинство.

В апреле 1920г., видя, что все их усилия исправить ситуацию в КПГ безнадежны, они провели Учредительный съезд КРПГ».

Более того, Бордига не преминул отметить пролетарский характер новой организации и ее боевитость, контрастирующую с пассивностью КПГ во время капповского путча:

«Новая организация в значительной степени является намного более боевитой и революционной, и развивает гораздо более широкую деятельность среди масс; ее сторонниками являются рабочие, которые не терпят ни отсутствия непримиримости, которое иногда показывает старая партия, ни уклон этой старой партии к парламентаризму, приближающий ее к независимым социал-демократам, которые используют эту тактику КПГ, чтобы завоевать доверие в глазах пролетариата и Коммунистического Интернационала» (Бордига. «Ситуация в Германии и коммунистическое движение» в «Иль Совьет», №18, 11 июля 1920г.).

Сохраняя свои оговорки относительно позиций КРПГ, Бордига надеялся, что Коммунистический Интернационал сможет разрешить кризис, реинтегрировав КРПГ в КПГ. Для него главной опасностью в Германии были независимые социал-демократы, как в Италии главной опасностью был Серрати, - и он ясно видел сходство позиции Коминтерна в германском и итальянском вопросах: в обеих этих странах Коминтерн стремился интегрировать в свои ряды центристские течения, угрожая левому крылу созданием массовых партий, объединяющих коммунистов с центристами.

Надежды Бордиги не реализовались ни в одном из случаев. КПГ объединилась с левым крылом НСДПГ; КПИ должна была принять серратинских «третьеинтернационалистов». Третий Интернационал после своего конгресса в 1921г. исключил КРПГ, которую сперва принял как сочувствующую партию.

Контакты КПИ и КРПГ закончились. До конца жизни Бордига сохранил в основном враждебное отношение к КРПГ: он всегда считал ее, как и ее голландских преемников, «анархистами». Даже в вопросе об оппозиции внутри Коммунистического Интернационала он не мог допустить сходства своих взглядов со взглядами КРПГ.

КПИ хотела быть лучшей партией Интернационала, «самой ленинистской» по вопросу о партии против зиновьевского «тактического оппортунизма». С целью не давать никаких оснований для обвинений в «ультралевизне», но прежде всего по более глубоким причинам, «бордигистское» руководство КПИ тщательно дистанцировалось от Германской Левой вплоть до своего собственного отстранения в 1926г. Отвергая Единый фронт, большевизацию, внешнюю политику русского государства, оно принимало в их основе тезисы Второго конгресса Коммунистического Интернационала.

После Всемирного Конгресса Коминтерна в 1921г. Бордига продолжал свои атаки против КРПГ по профсоюзному вопросу. КРПГ на самом деле не была «синдикалистской» организацией, поскольку выступала за разрушение старых профсоюзов и создание Всеобщего рабочего союза, стоящего на политической платформе диктатуры пролетариата – но это не мешало Бордиге разоблачать «синдикализм» КРПГ:

«Профсоюз, даже коррумпированный, остается рабочим центром. Выход из социал-демократических профсоюзов соответствует концепции немецких синдикалистов, которые хотят создавать органы революционной борьбы, имеющие профсоюзный, а не политический характер» (Бордига. «К вопросу о парламентаризме» в «Рассенья комуниста», 15 августа 1921г.).

В конце концов, создание гортеровского Коммунистического Рабочего Интернационала (КРИ) в 1922г. означало решительную невозможность сохранения даже неформальных контактов между двумя левыми течениями. После того, как КРИ определил Россию как главного врага мирового пролетариата, а Октябрьскую революцию – как буржуазную революцию, идеологический разрыв между Германской и Итальянской Левой был завершен. (См. спецвыпуск «Пролетария», 1922г., «Тезисы Первого Конгресса КРИ» (на нем. яз.)).

Паппаларди и итальянские бордигисты

Несмотря на возникшую пропасть, отдельные активисты левого крыла КПИ сохранили индивидуальные контакты с Германской Левой. Инициатором этих контактов был Микеланджело Паппаларди (в донесениях полиции упоминается также как Паппалардо). Он родился в 1896г. и входил в бойкотистскую фракцию с самого ее возникновения. В 1922г. он эмигрировал в Австрию; в 1923г. занимался революционной работой в Германии, где был представителем КПИ при КПГ. В это время у него были долгие дискуссии с КРПГ. 10 ноября 1923г. он подал заявление о выходе из КПИ, которое было удовлетворено Исполкомом 30 ноября в письме, посланном Таской (Валле). Переехав во Францию, Паппаларди поселился в Лионе, откуда он переписывался с Бордигой, призывая его создать левую фракцию в КПИ и Интернационале. Вместе с небольшой группой итальянских рабочих – иммигрантов он представил французский перевод «Лионских Тезисов» на 5-м съезде ФКП в Лиме (20 – 26 июня 1926г.) под названием «Платформа левых, проект тезисов, представленных группой «левых» (бордигистов) 5-му съезду ФКП». Согласно свидетельству бывшего члена «Коммунистического пробуждения» (П. Корради), Бордига проконтролировал этот перевод.

Члены Итальянской Левой на самом деле имели тесные контакты с французским коммунистическим движением с самого его возникновения. Бордига представлял Интернационал на Марсельском съезде ФКП в 1921г. Дамен, которому грозило тюремное заключение после вооруженного столкновения с фашистами, был послан как официальный представитель КПИ во Францию для организации групп итальянских коммунистических иммигрантов и координации их политической деятельности. Он был назначен директором еженедельного издания «Юманите» на итальянском языке и оставался им вплоть до своего нелегального возвращения в Италию в 1924г. Поэтому бордигистские идеи не были чем-то неизвестным внутри ФКП. Подавляющее большинство итальянских эмигрантов даже в 1926г. придерживались позиций старого руководства КПИ; в некоторых секциях (Париж, Лион, Марсель) они были в большинстве. Это испугало новое руководство КПИ во главе с Таской и Тольятти, которое эмигрировало во Францию в 1926г. после полного подавления партии фашистским правительством и невозможности для нее продолжать свою деятельность в Италии. Новое руководство КПИ вступило в контакт с ФКП, побуждая ее исключить «бордигистов» или заставить их отречься от своих позиций.

Определенная их часть все еще оставалась в ФКП и пыталась отстаивать позиции Бордиги до тех пор, пока сохранялась такая возможность. Они находились в тесном контакте с автономной итальянской коммунистической группой, созданной исключенными товарищами в нескольких французских городах, а также в Швейцарии, Бельгии и Люксембурге. С помощью своей платформы, они до 1929г. пытались сохранить контакты с французскими коммунистами и идеологически влиять на них изнутри партячеек. Это осуществлялось ценой огромных усилий, как можно судить по предисловию к тезисам Бордиги:

«Не имея возможности открыто выражать свою точку зрения в официальной прессе партии, мы решили донести наши идеи до умов французских коммунистов с помощью наших собственных средств» (подпись: группа членов ФКП).

Изгнанная из Интернационала, Итальянская Левая не желала самоизолироваться. Испытав неудачу своих надежд на создание интернациональной фракции, она стремилась продолжать политическую работу в коммунистическом движении всех стран, в которых условия изгнания вынуждали жить итальянских коммунистов. Итальянская коммунистическая Левая считала себя не «итальянской» – разве что в том смысле, что она возникла в Италии – а интернациональной. Ее естественным призванием была интернациональная работа – везде, где она существовала; ее единственным отечеством был Интернационал, объединяющий пролетариев всех стран единым идеалом, единой целью – освобождением во всемирном коммунизме.

Вопросы, возникшие во Французской компартии, поэтому не могли интересовать только французских рабочих, тем более, что эти последние не знали богатый политический опыт итальянского пролетариата после войны, особенно по вопросам о фашизме и партии. «Платформа левых» добавила к «Лионским тезисам» целую главу о «французских вопросах», где говорилось о перспективах французского капитализма и политической ориентации ФКП.

Эта глава определяла экономическую ситуацию во Франции как ситуацию кризиса, который проявляется в инфляции и трудностях государственного бюджета. Она говорит, что этот кризис «не является еще кризисом производства и промышленности в целом, но он не преминет вскоре стать таковым».

Далее подчеркивалось непрерывное обострение социальной напряженности и «начало периода безработицы, которая еще более ухудшит положение рабочего класса». Рассматривая буржуазную политику в этом контексте, документ предсказывает изменение ориентации этой политики на основе итальянского опыта: «Весьма возможно, что по мере роста экономического кризиса и развития наступления капиталистов, произойдет полное изменение программы в политической области. Эта фаза крайне правой политики будет иметь сходство с итальянским фашизмом, поэтому оценка итальянского опыта весьма полезна для анализа современной французской ситуации».

Однако итальянские «бордигисты» не предсказывали немедленного наступления фашизма во Франции, поскольку «здесь отсутствует фундаментальное условие, т.е. значительная революционная угроза, которая создает для буржуазии впечатление, что она находится на краю пропасти». Воспитанная итальянским опытом, где фашизм создал антифашизм на основе Единого фронта, Итальянская Левая заранее отвергала всякую возможность антифашистского союза:

«Что необходимо прежде всего понять – это то, что фашистский план направлен в первую очередь против пролетариата и социалистической революции, и поэтому именно рабочие должны остановить и отбить фашистское наступление. Ошибочно видеть в фашизме крестовый поход против буржуазной демократии, парламентского государства, мелкобуржуазных слоев и их политиков и партий, находящихся у власти…Согласно подобной идее, пролетариат может только забить тревогу и взять «инициативу»… в антифашистской борьбе, борясь вместе с другими слоями, чтобы защитить преимущества «левого» правительства и считать крах фашизма во Франции своей славной целью».

В этот период, который «бордигисты» считали нестабильным и неопределенным, «французский пролетариат благодаря своей многочисленности и историческим традициям является центральным элементом современной ситуации и социальной борьбы». Это необходимым образом требует развития революционных тенденций внутри ФКП. Относительно подобной перспективы, автор «французских вопросов» был в высшей степени пессимистичен. «Партия была создана в Туре на слишком широкой основе… В своем нынешнем положении ФКП оставляет желать много лучшего по своей марксистской идеологической подготовке, по своей внутренней организации, своей политике и формированию руководящего центра, способного понимать ситуацию и предъявляемые ею требования». Итальянская Левая критиковала здесь прежде всего внутренний режим в ФКП – печальным результатом его неадекватности может стать усиление «традиционного недоверия французских рабочих к политическому действию и к партиям».

Чтобы изменить эту ситуацию, левые отстаивали решительную политику оппозиции против тезисов Коминтерна о «рабочем и крестьянском правительстве», «едином фронте» и «антифашистской борьбе». Они предлагали развитие прочной сети коммунистических фракций в профсоюзах, которые будут работать в целях профсоюзного единства и решительно участвовать в экономической борьбе, причем эта экономическая борьба явится основой политической борьбы против всех буржуазных партий, правых и левых, против государства, а не за «роспуск фашистских лиг государством».

Куда идет ФКП? На этот вопрос текст, написанный Бордигой, не дает решительного ответа. Он просто указывает, что «большевизация» на деле привела к стагнации. Бордига не считает эту ситуацию следствием правой опасности: исключение течения, возглавлявшегося Сувариным, послужило «дымовой завесой, прикрывающей удары, нанесенные против интернационального левого течения». Перед лицом «оппортунизма и ликвидаторства во французской партии», Бордига не видел в ФКП левого крыла. Он отрицал синдикалистские тезисы группы Монатта «Пролетарская революция» как «откровенно ошибочные и опасные».

Бордига не скрывал «трудности такой ситуации». Он считал, что прежде всего все коммунистические активисты должны улучшить внутренний партийный режим.

Очевидно, что Итальянская Левая не изменила свои позиции, несмотря на свое поражение на Лионском съезде. Она считала, что областью ее деятельности преимущественно остаются коммунистические партии. Она не считала их безнадежно потерянными для дела коммунизма. Поэтому бордигисты исключали всякую возможность создания новой партии и считали себя членами Коммунистического Интернационала. Их позиция сильно отличалась от позиции Германской Левой, провозгласившей банкротство Коминтерна и необходимость создания новых коммунистических партий.

Очень скоро, вследствие вызванного политикой Сталина и Бухарина в отношении Гоминдана поражения революции в Китае, часть Итальянской Левой в эмиграции, прежде всего во Франции, изменила свою позицию и заявила о невозможности исправления Коминтерна, после чего быстро сдвинулась к позициям КРПГ, чему содействовали в том числе контакты с Коршем.

«Коммунистическое Пробуждение» (1927 – 1929)

Под влиянием Паппаларди, значительное меньшинство отделилось от итальянской «бордигистской» группы, находившейся под влиянием Отторино Перроне (Верчези). Последний, бежав из Милана, приехал в Париж, где, не теряя времени, вступил в борьбу со сторонниками Паппаларди. Раскол был завершен в июле 1927г. В ноябре того же года появился первый номер «Коммунистического Пробуждения «внутреннего бюллетеня групп коммунистического авангарда», чьим центром был Лион. Они определяли себя как «группу непримиримых коммунистов».

Цели «Пробуждения» не были ясны. Оно не занимало определенной позиции по вопросу создания новой партии или нового Интернационала. Оно стремилось «к единству левых в международном масштабе». Эта позиция, близкая к позиции Корша, выражалась с большой осторожностью: «новая международная организация невозможна до тех пор, пока процесс развития левой линии в международном масштабе не будет завершен». На самом деле, группа не видела возможности внутренней или внешней оппозиции по отношению к Коммунистическому Интернационалу, создание которого в 1919г. она считала преждевременным:

«Процесс рождения нового Интернационала, который пытались довести до конца в Циммервальде, еще до великой русской революции, кончился преждевременным завершением в 1919г., когда под воздействием первоначально пролетарского великого исторического движения была предпринята попытка форсировать историю революционного движения».

«Коммунистическое Пробуждение» поддерживало позицию Р. Люксембург, выступившей против создания Коммунистического Интернационала, и сожалело, что делегат Первого Конгресса Коминтерна от КПГ Эберлейн не проголосовал против его создания. Согласно «Коммунистическому пробуждению», результатом провозглашения Коммунистического Интернационала стало «формальное единство» вместо «реального». Это «имело фатальные последствия для развития подлинной всемирной коммунистической партии и уничтожило всякую возможность возрождения Коммунистического Интернационала».

«Коммунистическое Пробуждение» доказывало, что причиной этого была исключительная роль России в Интернационале. Оно все еще оценивало русскую революцию как «грандиозную», особенно в период военного коммунизма, но видело начало ее упадка во введении нэпа в 1921г. Оно критиковало идеализацию нэпа «перронистами», которые все еще поддерживали позицию Ленина в этом вопросе. Нэп был для «Коммунистического Пробуждения» «первым идеологическим проявлением класса или нескольких социальных слоев, не принадлежащих к рабочему классу». На вопрос о том, каков именно был этот «класс» или «социальные слои», группа Паппаларди не давала ответа. Она утверждала в 1927г., что перерождение русского государства – совершившийся факт, и что из-за «бюрократизации государственной машины» диктатура пролетариата более не существует:

«Бюрократизация государственной машины, полное отделение государства от рабочего класса, непролетарские идеологические проявления в аппарате – все это означает, что диктатура пролетариата перестала быть реальностью в стране величайшей революции рабочего класса».

За вопросом о «перерождении» скрывалась на самом деле проблема государства, «которая не нашла полного и окончательного решения в русской революции». Позднее мы увидим, что этот вопрос был одной из главных тем в теоретических дискуссиях внутри Итальянской Левой.

Провозглашая «невозможность вернуться в прошлое, к позициям, которые уже были преодолены», «группы коммунистического авангарда» в вышедшем в январе 1928г. №2 своего издания все еще сохраняли приверженность традиции Бордиги. Они даже характеризовали себя как самых верных продолжателей «великого вождя итальянского коммунизма» против «т.н. бордигистов или перронистов, которые отделились от нашей группы в июле 1927г.».

Они верили, что бордигистская «чистота» означает отрицание «теоретической области ленинизма, т.е. неоленинизма». Это было иллюзией с их стороны, поскольку Бордига всегда провозглашал себя в качестве самого верного последователя Ленина, даже когда находился в оппозиции против политики Коминтерна.

Вот почему вскоре «Коммунистическое Пробуждение» перешло к критике самого Бордиги, обвиняя его в стремлении любой ценой остаться в Коминтерне, «с целью сохранить контакт с массами», что имело следствием поддержку Бордигой «тактической линии компромисса», которую отстаивал Ленин. «Коммунистическое Пробуждение» упрекало Бордигу за то, что он пренебрегал фракционной работой и не создал фракцию:

«Два года назад… мы сказали товарищу Бордиге, что необходимо открыто создать фракцию, потому что, как мы сказали, большевизация уже совершила дело социал-демократизации Коминтерна, и мы не видим никакой возможности организовать, если мы будем придерживаться дисциплины, открытое сопротивление среди рядовых членов Коминтерна…».

Отношение «Коммунистического Пробуждения» к возглавляемой Троцким левой оппозиции было намного яснее. Паппаларди считал троцкистскую оппозицию продолжателями «ленинизма» и безоговорочными защитниками русского «рабочего государства»:

«Мы не попали под идеологическое влияние Троцкого. Мы не отрицаем прошлых революционных заслуг этого товарища…но даже против него и его последователей…мы настаиваем, что изображать в качестве рабочей демократии трагическую карикатуру на пролетарскую демократию при правительстве сталинистов – это оппортунистическая тактика».

Отрицая «троцкистское наследие» и критикуя «товарища Бордигу», могли ли «группы коммунистического авангарда» сблизиться с позициями Корша, в марте 1926г. начавшего издавать «Коммунистическую политику»? 2 текста Корша были опубликованы в «Коммунистическом пробуждении»: «10 лет классовой борьбы в Советской России» (№1) и «Марксистская Левая в Германии» (№4). Это, однако, не привело к общности взглядов между двумя организациями: «Нет нужды говорить, что публикация нами текстов Корша не предполагает ни нашего органического слияния с его группой, ни подчинения нашей бескомпромиссно левой линии коршевским директивам в области идеологии и действия, тяготеющим к опасному эклектизму». «Пробуждение» даже опубликовало предостережение в адрес немецкой группы: «Этот эклектизм может сбить наших немецких товарищей с подлинно революционной линии и направить их назад к устаревшему максимализму».

Паппаларди, написавший критическую статью о «коршизме», обвинял «Коммунистическую политику» в том, что она ставит под вопрос пролетарский характер русской революции. Он доказывал, что «буржуазная контрреволюция в новой России началась в то же самое время, что и пролетарская революция», но отрицать существование пролетарской революции означает одновременно отрицать существование контрреволюции в России, потому что «очевидно, что если вы отвергаете пролетарский характер Октябрьской революции, вы также отвергаете ее зависимость от мирового кризиса капитализма».

Но прежде всего «Пробуждение» критиковало Корша за то, что он был интеллигентом и в 1926г. пошел на компромисс с Масловым и Рут Фишер, за то, что он повел пошедших за ним рабочих в пустоту, что кончилось быстрым исчезновением его группы и вхождением разных ее частей либо в «Ленинский союз», либо в социал-демократию. Последний номер «Коммунистического Пробуждения» (февраль 1929г.) призывал Корша вернуться к своим любимым философским исследованиям.

На самом деле, из-за своего рабочизма и презрения к политическим дискуссиям, группа «Коммунистическое Пробуждение» стремительно самоизолировалась в революционной среде, в то время, когда «перронисты» создали Левую Фракцию КПИ (см. ниже) и оппозиционные группы развивались во всей Франции. «Мы не боялись и не боимся временной изоляции от пролетарских масс», - утверждало «Пробуждение». Отделяя себя от сектантства, орган «групп коммунистического авангарда» определял себя как секту.

Идеологически эти группы были абсолютно изолированными. Они были единственными во Франции, кто призывал рабочих выйти из Коммунистического Интернационала, а не бороться внутри него или вне него за победу в нем левых фракций («Вон из Московского Интернационала!»).

В то время они были единственными, кто отказался от лозунга «защиты СССР», считая этот лозунг «формулой Священного Союза в России». В конце 1928г. «Пробуждение» занимало в этом вопросе практически те же позиции, что и КРПГ:

«…пролетарская диктатура, вместо того, чтобы отмереть в марксистском смысле, была постепенно уничтожена чудовищным аппаратом, внутри которого выросла каста с идеологией новой буржуазии. И все это без Термидора, без повторения событий исторического прошлого».

«Прометей», в своем двенадцатом номере, резко критиковал позицию «Пробуждения». «Прометей» писал, что термин «каста» не является марксистским, и подчеркивал противоречия в теории, которая одновременно утверждает, что русское правительство не является «чисто капиталистическим правительством» и в то же время, что оно – «буржуазное правительство». Определив пролетарскую природу русского государства «на основе социализации», «Прометей» начал дискуссию, в которой он предложил участвовать и активистам «Пробуждения».

Открытое отношение «Прометея», равно как и его верность тезисам Ленина и бордигистской традиции в русском вопросе, привели к отколу от «Пробуждения» нескольких активистов, включая Пьеро Корради. Эти активисты вернулись во Фракцию Итальянской Левой. Эти товарищи, хотя и воспитанные Паппаларди, считали себя «ленинистами», и не видели смысла работать в группе, которая отказывалась формировать Фракцию. Конгресс в Пантене в феврале 1928г., на котором была провозглашена Левая Фракция КПИ, покончил с их колебаниями, как вспоминал об этом 50 лет спустя Пьеро Корради. С этого времени, идеологически и организационно единственной Итальянской Левой была группа вокруг «Прометея».

Но тенденция Паппаларди не исчезла после этого раскола. Она даже испытала приток новых активистов, среди которых был Андре Прудомо, владелец книжного магазина в доме №67 по улице Бельвилль. Эти новые активисты придали группе менее «итальянский характер», но занимали более двусмысленные позиции по отношению к анархизму.

В августе 1929г. появился первый номер «Рабочего Коммуниста», определявшего себя как орган «коммунистических рабочих групп». Штаб-квартира издания находилась в книжном магазине Прудомо в Париже

Из-за отсутствия информации Жан Рабо (Tout est possible, Denoel, 1974, pp. 77 – 80) утверждает: 1). Что Прудомо и Дотри были инициаторами «Коммунистического Пробуждения»; 2). Что это последнее стало выходить в феврале 1929г., тогда как на самом деле тогда вышел его последний, пятый номер.

Ответ «Пробуждению».

Рапорт итальянской полиции (13 декабря 1930г.) указывает, что «рабочая фракция – это маленькая группа из 15 человек», секретарем ее является Людовико Росси, а наиболее значительными членами – Антонио Бонито (Дино) и Альфредо Бонсиньори. Этот рапорт касается только Лиона (СРС № 441/030600).

"LEFTBLOG" AndrewRosdolsky

Поиск по этому блогу