"РЕВОЛЮЦИЯ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ, БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!"

Максимильен Рюбель

ЗАМЕТКИ О ПРОЛЕТАРИАТЕ И ЕГО МИССИИ 

I

Маркс пришел в рабочее движение еще до того, как принял какую бы то ни было социалистическую доктрину, даже прежде, чем приступил к исследованиям в области политической экономии. Поскольку известно, какую важность обрели вскоре эти доктрины и исследования в его работе, возникает вопрос: в чем же состояла та причина, которая побудила его воспринять дело пролетариата, как свое собственное?

Прежде всего следует расположить в хронологическом порядке факты, предшествовавшие публикации в Париже пролетарского манифеста [1]. После смещения его друга Бруно Бауэра с должности приват-доцента Маркс вынужден был отказаться от планов сделать академическую карьеру; затем ему пришлось оставить пост редактора крупной демократической и либеральной газеты «Райнише Цайтунг». Тогда он отправился в Кройцнах и во время пребывания там совершенствовал свои исторические познания, уделяя особое внимание изучению французской и английской революций. Но ничто в этих исследованиях не указывает на его столь скорое и пылкое вовлечение в борьбу рабочих.

Существует, однако, документ, знаменующий собой некий разрыв с его либеральным прошлым или, по меньшей мере, отказ от абсолютной веры в добродетельность современной демократии. Это эссе «К еврейскому вопросу», написать которое Маркса побудили две работы Бруно Бауэра о политическом освобождении немецких евреев. Хотя там не говорится ни о пролетариате, ни о социализме, именно читая эти тридцать страниц, можно заметить новое направление мысли автора, на первый взгляд, совершенно неожиданное.

II

Бауэр, желавший просветить немцев иудейского вероисповедания относительно шансов их освобождения, не шел дальше идей реформирования прусского государства. Работа Маркса «К еврейскому вопросу» не является теоретическим исследованием на эту тему: автор лишь воспользовался данным предлогом и возможностью, чтобы составить суровый обвинительный акт против двух основных препятствий на пути освобождения человечества — Государства и Денег — и против их общей юридической основы — права собственности.

В этом обвинительном акте нет ничего «научного», хотя он явился результатом напряженного анализа политической философии Гегеля, начатого в Кройцнахе и продолженного в Париже, где Маркс думал его завершить. Ненависть к Деньгам и Государству внушал Марксу двойной опыт пережитого: борьба против прусского абсолютизма и его положение парии и изгнанника после брака с Женни фон Вестфален. Маркс не стремился завершить антигегелевскую рукопись, ибо планировал продолжить борьбу на более широком фронте: критика политики и политической экономии — таков предварительный заголовок труда, который он хотел написать. Изменил он этот заголовок лишь потому, что обстоятельства вынудили его заняться прежде политической журналистикой: партийный деятель, на протяжении всей своей жизни Маркс боролся против трех современных ему типичнейших форм государственного авторитаризма: прусской реакции, царизма и бонапартизма. И когда он смог наконец посвятить себя исследовательской работе и приступить к написанию задуманного двадцать лет назад труда, он разоблачил фетишизм денег, развив теорию капитала. В этом труде, словно Немезида, возникает сила, призванная искоренить два изъяна человеческого общества, отмеченные еще в 1844 году. Пролетариат — антипод Государства и Капитала.

III

Идея пролетариата, наделенного освободительной миссией, предшествовала, следовательно, у Маркса социологическому осмыслению рабочего класса как оно представлено в «Капитале»: явления, связанного, подобно буржуазии, со всей системой капиталистического производства. Однако Маркс никогда не отказывался от того, что можно назвать этической сущностью концепции пролетариата: идеи пролетарской миссии, выработанной им еще до начала экономических исследований и вновь возникшей в его главном труде, где речь идет об «экономическом законе движения современного общества». Возникает вопрос как этот закон можно сопоставить с идеей о классе, чье «историческое предназначение» — уничтожить капиталистический способ производства и само деление на общественные классы? Вопрос вполне закономерный, ибо, не удовольствовавшись разработкой социальной теории и критикой буржуазных институтов, Маркс активно занимался политической деятельностью, вплоть до принятия на себя полномочий лидера партии.

Streit um Marx, дискуссии вокруг интерпретаций марксовой мысли — как внутри марксистской школы, так и между адептами и противниками марксизма — проистекают из глубокой двойственности: с одной стороны, Маркс выстроил теорию, выявил общественные «законы»; с другой, он сообразовывал праксис с этой теорией; и тут, и там можно выделить постулаты, предположения этического порядка. Посвященная Марксу критическая литература редко могла преодолеть это препятствие и понять, что творение ума плодотворно лишь тогда, когда оно неоднозначно: в этом секрет его освободительной силы.

IV

Отчуждение человека в двух формах — политической и экономической — таков образ пролетариата, возникший перед Марксом в революционном Париже. И таким же был образ его собственного существования за рамками официального общества. Но одновременно он ощущал в этом отрицание условий, доводящих человека до состояния стадного животного, раба Государства и Денег. Два точных факта, кроме ого шаткого положения интеллигента в изгнании, могут объяснить поведение Маркса: встречи с рабочими и публикация за четыре месяца до его приезда в Париж «Рабочего союза» Флоры Тристан [2]. Нет также никакого сомнения, что на него произвели сильное впечатление исполненные интуитивных прозрений статьи Генриха Гейне, с которым Маркс подружился во время пребывания в Париже, о социалистических идеях и школах во Франции.

Так что на лицах французских рабочих Маркс прочел не только неприятие нечеловеческого существования; он увидел у них потребность более важную, ибо она являлась всеобщей. Узнал ли он просто на этих лицах собственную ностальгию, вскормленную из философских источников времен учебы в университете? Как бы то ни было, впервые в истории рабочего движения в протестных и мятежных коллективных действиях были обнаружены движущие силы и возвышенные цели. Вот эти движущие силы: пролетариат страдает от всех изъянов общества; его положение — грандиозный скандал; он свидетельствует о явном преступлении всего общества; он опутан цепями; он олицетворяет собой распад всех сословий буржуазного общества; его бунт носит универсальный характер, ибо страдания его универсальны; и поскольку он терпит не частную, а абсолютную несправедливость и воплощает собой полное подавление человека, его освобождение станет освобождением человечества.

Таков первый образ пролетариата в работах Маркса. В дальнейшем он не будет описываться в подобных патетических выражениях, но это драматическое видение незримо присутствует во всех марксовых теоретических разработках понятия пролетариата, посвященных классовой борьбе в современном обществе. Образ пролетариата в борьбе несет эмоциональную смысловую нагрузку, раскрытую в эпическом повествовании его ранних работ.

 V

Однако этот образ претерпел изменения, когда Маркс предпочел чисто этическим размышлениям социальную и политическую борьбу. При своей первой встрече с пролетариатом он видел в нем лишь пассивный элемент революции, материю, нуждающуюся в мысли, которая оживила бы ее, латентную силу, пробудить которую способна лишь теория. Тогда революция представлялась ему как синтез двух движений: действий масс и активности духа, точнее, некой радикальной философии, гуманизма, который видит в исчезновении пролетариата условие sine qua non всеобщего освобождения.

Именно эту идею Маркс четыре года спустя подверг критике в «Манифесте Коммунистической партии»; начав изучение политической экономии и социалистических доктрин, он сделал выбор в пользу определенной традиции рабочего движения и общественной мысли. Когда он упрекал утопистов в том, что они выдумывают коммунистические системы, видят в пролетариате лишь «самый страдающий класс», Маркс уже отказался от своего го первоначального представления о пролетариате как пассивном предмете революционных умозрительных представлений. Его новая точка зрения полностью противоречила предыдущей: революционная теория является лишь проявлением стихийного, независимого движения рабочего класса, исторического Selbsttatigkeit пролетариата.

Основы того, что можно назвать «материалистической» социологией Маркса, были заложены в «Немецкой идеологии», написанной им в соавторстве с Энгельсом в 1845-1846 гг., но за отсутствием издателя оставленной на милость «въедливой критике мышей». Эта работа знаменовала собой значительный прогресс в понимании пролетариата по сравнению со «Святым семейством» (1844 г.), в котором присутствует двойственная концепция пролетариата, строго подчиненного историческому детерминизму, — идея, давшая повод некоторым критикам обвинять Маркса к обвинениям в историцизме [3]. Энгельс, являвшийся редактором отдельных частей этой работы, склонялся к иному: не дух, даже не гений критики творит историю, но народные массы, предписывающие истории ее задачи, и значение их возрастает по мере роста их активности. Энгельс писал: «История не делает ничего. [...] Действительный, живой человек — вот кто делает все это » Человек — не пассивное орудие истории, которая будто бы преследует собственные цели. «История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» [4]. Маркс, главный автор «Святого семейства», на первый взгляд, считал иначе. Действительно, его определение пролетариата очень походит по стилю на прежние патетические заявления. Новое содержится в том, что извлек он из своих исследований экономики. Его рассуждения можно свести к следующему: институт частной собственности обречен на исчезновение в силу своей собственной динамики, ибо она порождает силу, являющуюся его собственным отрицанием: пролетариат. В условиях существования пролетариата сконцентрирована вся бесчеловечность современного общества. Осознание пролетариатом своего положения, своей крайней нищеты подталкивает его к выбору крайнего средства: чтобы освободиться самому, ему необходимо освободить все общество, ибо лишь уничтожив бесчеловечные жизненные условия последнего, он может обрести человечность, которой был лишен.

В этом тексте 1844 года мы видим основные положения так называемого закона пауперизации пролетариата, сформулированного двадцать лет спустя в «Капитале» в более научных, точных терминах. Кроме того, мы обнаруживаем там описанную с беспредельным лиризмом знаменитую диалектику отрицания, также нашедшую отражение в «Капитале». Но нигде больше Маркс не выразил с такой силой этическую суть своей теории общественного движения, как в строках из «Святого семейства»: «Дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать. Его цель и его историческое дело самым ясным и непреложным образом предуказываются его собственным жизненным положением, равно как и всей организацией современного буржуазного общества» [5].

VI

Императив самоосвобождения пролетариата красной нитью проходит через работы Маркса, начиная с антигегелевского манифеста и «Святого семейства» 1844 года и заканчивая «Учредительным манифестом Международного Товарищества Рабочих» с его девизом: «Освобождение рабочего класса должно быть завоевано самим рабочим классом», «Гражданской войной во Франции» и последними размышлениями о судьбе крестьянской общины в русской революции. Тот же постулат нашел отражение и в чисто социологических представлениях Маркса о рабочем классе и рабочих партиях.

На различных этапах освободительной борьбы пролетариата главным является, по мнению Маркса, фактор ее стихийной динамики. В отличие от буржуазии, чей генезис и историческое развитие как общественного класса подчинены слепому автоматизму, присущему самому функционированию капиталистического кого способа производства, пролетариат в ходе своего развития переживает структурную метаморфозу: являясь первоначально инертной массой «по отношению к капиталу», он «конституируется» в ходе борьбы в «класс для себя»[6].

Схематическое описание этой борьбы и социального «самопреобразования» пролетариата содержится в «Манифесте Коммунистической партии». Маркс говорит об «организации пролетариев в класс», добавляя: «и тем самым — в политическую партию». Здесь в очередной раз подчеркивается историческая специфика революционного предназначения пролетариата: ему, единственному «подлинно революционному» классу, «принадлежит будущее (человечества)», ибо его движение, в отличие от всех социальных движений прошлого, является движением «огромного большинства в интересах огромного большинства» [7]. Буржуазия, развивая крупную промышленность и сосредотачивая богатство в руках меньшинства, подрывает социальную основу собственного существования: она порождает собственных: «могильщиков», пролетариев, чья победа так же неизбежна, как и упадок имущего класса.

VII

Класс, классовое сознание, классовая партия: эти три понятия тесно связаны между собой в социологическом и политическом учении Маркса. Определение сущности этих понятий применительно к пролетариату образует основу его политической теории, которая вовсе не является однозначной. Тщательное изучение этой теории, ставшее возможным в особенности благодаря посмертной публикации важных работ Маркса, оставшихся незавершенными, и многочисленной его корреспонденции, позволяет выделить в ней два противоречивых аспекта: веру в творческую стихийность рабочих, с одной стороны, и тенденцию к переоценке роли политической составляющей в рабочем движении, с другой. Эта вторая черта особенно заметна в поведении Маркса — партийного деятеля, лидера (более морального, чем признанного официально) группы немецких коммунистов, которая часто именовалась как некоторыми сторонниками, так и полицией «партией Маркса». Неудивительно, что второй аспект добавился к первому в тот момент, когда Маркс решил не ограничиваться ролью теоретика пролетариата и принять участие в политической деятельности или, по меньшей мере, выносить суждения и отдавать политические директивы от имени партии, лидером которой его считали. Именно это поведение побудило некоторых интерпретаторов и критиков говорить о «якобинизме» Маркса, видя в нем родоначальника той или иной партийной идеологии (например, ленинизма) [8]. В то же время примитивное понимание стихийного динамизма рабочего класса вызвало к жизни два течения антиполитического марксизма: революционный синдикализм и коммунизм советов.

VIII

За неимением социологического исследования партий, которое Маркс планировал написать в заключение III тома «Капитала», нам приходится использовать для реконструкции массовой концепции пролетариата разрозненные отрывки, как теоретического, так и политического характера, содержащие различные формулировки, которые использовались автором при разработке им своей теории истории.

Одно из редких лаконичных определений обнаруживается в примечании к тому I «Капитала»: «Под «пролетарием» в экономическом смысле следует понимать исключительно наемного рабочего, который производит и увеличивает «капитал» и выбрасывается на улицу, как только он становится излишним для потребностей возрастания стоимости «господина капитала»» [9].

Когда Маркс говорит о нищете рабочих, он подразумевает два аспекта: общественный и индивидуальный. Общественная нищета рабочих поправима, ибо относительна, исторически обусловлена. Цепь, приковывающая рабочего к капиталу, может быть «позолочена», ему может быть обеспечена относительная и временная безопасность, не угрожающая самому существованию системы, которая делает его рабом. Вот почему рабочие союзы, ведущие лишь экономическую борьбу (за улучшение условий жизни наемных работников) предают свою историческую миссию: ликвидацию наемного труда и создание общества, где «свободное развитие каждого является условием для свободного развития всех» [10]. В этом смысле уничтожение общественной нищеты есть условие исчезновения нищеты индивидуальной.

Таким образом, марксова концепция пролетариата вырастает из этического учения, ориентированного на обретение человеком, жертвой стремительного развития техники, человеческих условий существования. Оригинальность этики Маркса — отчасти унаследованной от целой плеяды его французских и английских предшественников — в ее социологическом обосновании. Но она не лишена двойственности, ибо Маркс совмещал в себе революционного теоретика и партийного деятеля — при доминировании первой из этих ипостасей.

 

Примечания

[1] Под заголовком «К критике гегелевской философии права. Введение», «Французско-немецкий ежегодник», 1844 г.

[2] Tristan F. Union ouvriere. P., 1843.

[3] См., напр.: Поппер К Открытое общество и его враги.

[4] Маркс К, Энгельс Ф. Святое семейство, или Критика критической критики// Маркс К, Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 102.

[5] Там же, с. 40.

[6] Маркс К. Нищета философии// Соч., т. 4., с 183.

[7] Маркс К,, Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии// Соч., т, 4., с. 433, 435.

[8] Cf.: Korsch К. Karl Marx. New-York, 1938.

[9] Маркс К. Капитал, т. I// Соч., т. 23, с. 628.

[10] Маркс К, Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии, с. 447.

Впервые опубликовано в: Actes du cinquieme Congres mondial de sociologie, Vol. VI, 1964.