"РЕВОЛЮЦИЯ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ, БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!"

Рая Дунаевская

Союз Советских Социалистических Республик - капиталистическое общество

I. Социально-политический строй

«Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития, - а конечной целью моего сочинения является открытие экономического закона движения современного общества, - не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами. Но оно может сократить и смягчить муки родов». - Карл Маркс в Предисловии к «Капиталу», Том. I (К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. 23, стр. 10).

По утверждению товарища Льва Троцкого, существование огосударствленной собственности в России было достаточно, чтобы охарактеризовать её как рабочее государство, независимо от находящегося у власти политического режима. Поэтому контрреволюционная сталинская бюрократия могла и защищала (хотя и недостаточно хорошо) общественный строй  пролетариата. Описывать подобным образом составляющие элементы рабочего государства - значит широко расходиться с взглядами Маркса и Ленина. Посмотрим на рождение Советской Республики, чтобы свериться с их точкой зрения.

Утвердившись в качестве правящего класса, русский пролетариат не только экспроприировал капиталистов и земельных собственников, но также обеспечил власть бедноты: политическая власть (государство, которое они контролировали через свои органы - профсоюзы, Советы, партию большевиков) и общественное управление, которое В. И. Ленин определил как «практическое участие в управлении» государством. Ленин подчеркивал, что цель советского государства, «в поголовном привлечении бедноты к практическому участию в управлении» (В.И. Ленин, ПСС, т. 36, стр. 204). В той же брошюре, «Очередные задачи советской власти», он далее развил эту точку зрения: «Именно близость Советов к “народу” трудящихся создает особые формы отзыва и другого контроля снизу» (там же, стр. 206). Он призвал к «особо усердному развитию» (там же) этих особых форм отзыва и методов массового контроля. С помощью «практического участия в управлении» государством,  политические и социальные права  рабочих были объединены с целью сохранения власти в руках пролетариата. Различные формы массового контроля парализовали бы «всякую тень возможности извращения Советской власти», устранили бы «сорную траву бюрократизма» (там же). Это было его практической интерпретацией его разработки теории государства в работе «Государство и революция», а именно: 1) Рабочий контроль не может быть осуществлен  чиновниками, а должен реализовываться государством вооруженных рабочих. 2) В пролетарском государстве все должны быть «бюрократами», так чтобы никто не мог стать бюрократом. 3) Государство должно быть так устроено, чтобы оно начало отмирать, и не могло бы не отмирать.

В 1918 г., Ленин подчеркивал тот факт, что экспроприация капиталистов была сравнительно простой задачей в сравнении с более сложной «создания таких условий, при которых бы не могла ни существовать, ни возникать вновь буржуазия» (там же, стр. 175). В ходе дальнейшего развития советского государства В. И. Ленин вновь еще раз осознал практическую значимость высказывания Карла Маркса о том, что общество «не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами». Но он знал, что поскольку  в советском государстве «обеспечена власть рабочих и бедноты» (там же, стр. 299), для него не станет роковым «насаждение» государственного капитализма.

Даже самый правоверный приверженец концепции «рабочего государства», не будет утверждать, что у рабочих есть хоть какая-то власть в нынешнем советском государстве. Он лишь будет бесконечно повторять, что поскольку было огосударствление собственности … и т.д., и т.п. Но я отрицаю, что социальные завоевания Октября [1917] - сознательное и активное политическое и практическое участие народных масс в деле самоосвобождения от гнета царизма, капитализма и помещичьего землевладения - должны быть узко сведены к простому огосударствлению собственности, то есть, к праву собственности на средства производства со стороны государства, которое никоим образом не похоже на Марксову концепцию рабочего государства, т. е. «превращение пролетариата в господствующий класс» (К. Маркс, Ф. Энгельс, «Манифест Коммунистической партии», Соч., т. 4, стр. 446)

II. Государственный капитализм или бюрократический государственный социализм?

Товарищ Макс Шахтман [1] спрашивал: «Если рабочие уже не правящий класс, а Советский Союз уже не государство рабочих, и если в России нет правления частнособственнического класса капиталистов, какова классовая природа государства, если в нем господствует бюрократия?». Он отвечает: бюрократический государственный социализм, поскольку, среди прочего, новый термин разъясняет «отличную от капитализма» характеристику классовой сущности советского государства.

Но чем способ производства при бюрократическом государственном социализме отличается от капиталистического? Каков экономический закон движения этого предположительного нового эксплуататорского общества? Эти важные вопросы товарищу Шахтману не удалось раскрыть. Позвольте мне рассмотреть предполагаемые «отличия от капитализма», характерные для Советского Союза, и посмотреть, не являются ли эти различия отличиями от определенной стадии развития капитализма, а не от капитализма в целом.

           

Определяющий фактор при анализе классовой природы общества заключается не в том, являются ли средства производства частной собственностью класса капиталистов или принадлежат государству, а в том, будут ли средства производства капиталом, будут ли они монополизированными и отчужденными от непосредственных производителей. Советское руководство придерживается той же позиции  по отношению ко всей экономической системе, которую занимает  капиталист по отношению к отдельному предприятию. Определение Шахтманом классового характера Советского Союза как «бюрократического государственного социализма» - иррациональное выражение, за которым кроются реальные экономические отношения  государственно-капиталистического эксплуататора и лишенных собственности эксплуатируемых.

           

Шахтман верно подчеркивает, что «завоевание государственной власти бюрократией означало разрушение тех отношений собственности, которые были установлены большевистской революцией». Но он не видит, что «новые» производственные отношения – это ничто иное, как отношения, существующие при капитализме. Он даже не рассматривал возможность того, что «новое» эксплуататорское общество является государственным капитализмом. Товарищ Троцкий всё же обсуждал такое толкование, но яростно выступал против определения сталинской бюрократии как класса государственных капиталистов. Давайте посмотрим, был ли он прав в своих взглядах. 

Государственного капитализма, как утверждал Троцкий, в России не существует, поскольку исторически переход собственности на средства производства к государству осуществлен пролетариатом методами социальной революции, а не капиталистами  методом создания государственных трестов (Л.Д. Троцкий, «Преданная революция», НИИ культуры, М., 1991, стр. 205). Но разве способ, которым осуществлено дело, определяет предназначение, для которого его будут использовать узурпаторы, и означает нечто большее, чем то, что любая задача определяет группу людей, которая должна выполнить ее?

«Буржуазный характер революции», писал Троцкий полемизируя против тезиса меньшевиков, что, поскольку русская революция была буржуазной революцией, пролетариат должен отказаться от власти в пользу буржуазии, «не предрешал вопроса о том, какие классы … будут осуществлять задачи демократического переворота» (Л.Д. Троцкий, «Перманентная революция», изд. “Iskra Research”, Cambridge MA, стр. 228). В дальнейшем изложении своей теории перманентной революции, Троцкий пишет: «Обобществление средств производства стало необходимым условием для вывода страны из варварства. Таков закон комбинированного развития отсталых стран». Вот именно! Но марксистам необходимо подчеркивать тот факт, что обобществление средств производства это не социализм, но такой же экономический закон капиталистического развития, как и монополия. Слабая русская буржуазия была неспособна осуществить как демократические задачи революции, так и дальнейшее развитие производительных сил. «Её» задачи были решены массами методом социальной революции. Тем не менее, задачи молодых пролетарских руководителей были сильно осложнены отсталостью России; а предательство социал-демократов оставило их без помощи мирового пролетариата. Наконец, сталинская контрреволюция идентифицировала себя с государством. Таким образом, способ, которым средства производства были обращены в собственность государства, не лишал их возможности стать капиталом.

Доказать, что особый государственно-монополистический капитализм, существующий в России возник не за счет создания государственных трестов, а за счет социальной революции, значит, объяснить его историческое происхождение, но не доказать, что его экономический закон движения отличается от проанализированного Карлом Марксом, Энгельсом и Лениным. Настало время оценить «экономический закон движения современного общества» в его приложении к Советскому Союзу, а не просто сохранять перед огосударствленной собственностью то же «суеверное почтение», в которое впадают оппортунисты перед буржуазным государством.

III. Нет защите капиталистического общества, существующего в России

Поскольку мы не имели четкого представления о классовой природе нынешнего советского государства, всеобъемлющее участие Советского Союза во второй империалистической мировой войне оказалось чудовищным сюрпризом [2]. Красная Армия маршировала по Польше, с кровопролитием завоевала часть Финляндии и мирно захватила прибалтийские государства, доказав что сталинизированная Красная Армия имеет не больше общего по духу, целям и содержанию с Октябрём, чем сталинское государство, которое её вооружило. Какая отвратительная пародия на завоевания Октября эти сталинские завоевания!

           

Задолго до начала второй мировой войны русские массы почувствовали на себе основную тяжесть этой отвратительной пародии. Рабочий первым почувствовал это, когда в качестве левого оппозиционера он боролся с термидорианцами [3], которые лишали его работы вместе с членским билетом Коммунистической партии. Проблески надежды, которые у него были, когда сталинская бюрократия, тем не менее, приняла пункты программы Оппозиции по индустриализации и коллективизации, пошли прахом, как только он понял, что развитие производительных сил не повышает уровень его жизни. Он достаточно быстро понял, что «социалистическое отечество» научилось накоплению для других целей. Он попал в тиски стахановщины [4], если название системы ускорения Форда-Тейлора и не было для него русифицировано, она все равно имеет ее родовые знаки. Если назвать сдельную систему, которая лучше всего подходит для капиталистической эксплуатации, «социалистической нормой выработки», это не облегчит степень эксплуатации каменщика, который должен уложить 16000 штук кирпича в сутки, или для машинистки (если мне будет позволен мелкобуржуазный интерес к моему собственному ремеслу) набрать 45 страниц по 30 строк каждая в 60 знаков, в каждой строке ежедневно. [5] Декретированное «всеобщее, свободное, равное избирательного право» не дает возможности 14-летнему подростку сказать «нет» записи в трудовые резервы, «обучению» (читай: приучению к профессии), и, по завершении двухлетней программы профессиональной подготовки, направлению на государственные предприятия работать в течение последующих четырех лет подряд - даже если этому новообразованному 16-летнему гарантируется «твердая ставка заработной платы». Речь идет не только о том, что доходы заводского рабочего составляют 110 рублей в месяц, а  директора 1200 в месяц, но и о том, что весь способ производства производит и воспроизводит капиталистические производственные отношения. Капитализм государственный, это правда, но все же капитализм. Разве мы могли забыть, что форма государственной собственности (и это только форма, а не отношение, если нет контроля со стороны масс) является целью пролетарской революции лишь как средство для достижения максимально полного развития производительных сил, чтобы лучше удовлетворять потребности человека?

Нет, существование огосударствленной собственности в России не делает ее защиту императивом, даже когда на Советский Союз нападут другие империалистические нации с целью отмены огосударствления собственности (что наименее вероятно именно сейчас, когда сталинское государство присоединяется к «новому порядку» Гитлера) - в противном случае нам нужно будет менять нашу политику, и призывать, скажем, к защите Франции, потому что работа немецких фашистов по разделению страны имеет решительно регрессивный характер.

Именно иррациональная характеристика Шахтманом классовой сущности Советского Союза как «бюрократического государственного социализма», ведет его к обоснованию условной защиты нынешнего советского государства. Именно реальные экономические отношения, стоящие за этим иррациональным выражением, приводят к выводу: нет защите капиталистического общества, существующего в России.

Примечания

1. Макс Шахтман (1903-72) был лидером Рабочей партии, который утверждал, что сталинская Россия является одной из форм «бюрократического коллективизма». Для знакомства с мнением Шахтмана см. “The New International”, октябрь, 1941, p.238.

2. Это касается подписания Гитлером и Сталиным пакта в августе 1939 года, за которым в течение месяца последовал совместный русско-немецкий раздел Восточной Европы.

3. Выражение «Левая оппозиция» относится к политической оппозиции против Сталина, сгруппировавшейся вокруг Троцкого с 1923 года. «Термидор» - месяц в календаре принятом в эпоху Французской революции, во время которого Робеспьер был свергнут реакционным крылом революции. Троцкий часто использовал этот термин для описания группировок вокруг Сталина после 1923 года.

4. «Стахановщина» - система ускорения производства в России введенная в 1935 году, которая привела к росту дифференциации доходов. Она встретила сильное сопротивление со стороны рабочих. Анализ Дунаевской этого явления см. в «Марксистско-гуманистическая теория государственного капитализма» (Чикаго: “News and Letters”, 1992), особенно с. 61-62.

5. Нормы сейчас должны быть больше. Приведенные выше нормы действовали до 26 июня 1940 года, когда рабочий день был изменен с 7 до 8 часов. Этот указ был дополнен законом, интерпретирующим это удлинение рабочего дня инструкцией для различных учреждений «поднимать нормы выработки и снижать расценки пропорционально удлинению рабочего дня».

Февраль 1941

Архив Раи Дунаевской (перевод с английского)

Ра́я Дунае́вская (англ. Raya Dunayevskaya; урождённая — Шпигель (Rae Spiegel)); 1 мая 1910 — 9 июня 1987) — американский философ левого толка российско-еврейского происхождения. Крупнейший (наряду с Эрихом Фроммом) теоретик гуманистического марксизма.

Родилась в селе Ярышев (Российская империя, ныне Винницкая область, Украина) в семье раввина Осипа Шпигеля и Браны Дунаевской. Была младшим ребёнком в семье из четырёх братьев и двух сестёр. В детстве с семьёй иммигрировала в Соединённые Штаты. В возрасте 18 лет была исключена из Коммунистической партии США как «троцкистка», поскольку выступала против ссылки и последующего изгнания Л. Д. Троцкого из Советского Союза. В 1929 в Бостоне присоединилась к независимой троцкистской группе. Не дождавшись разрешения руководства американских троцкистов, в 1937 отправилась за Троцким в Мексику, собираясь предложить свои услуги русскоязычного секретаря.

Проработав в 1937—1938 в Мексике секретарём Льва Троцкого, Рая Дунаевская возвратилась в Чикаго после смерти отца и брата. В 1939 порвала с троцкизмом, мотивируя это тем, что Лев Давыдович продолжал считать СССР, пусть и переродившимся, но рабочим государством, даже после пакта Риббентропа-Молотова. Позже Дунаевская утверждала, что её «настоящее» развитие началось с разрыва с троцкистами.

В дальнейшем жила в США, где работала в различных коммунистических организациях. В 1940 Дунаевская приняла деятельное участие в расколе американской Социалистической рабочей партии (англ. Socialist Workers Party), приведшему к выделению из её состава Рабочей партии (англ. Workers Party). В Рабочей партии она совместно с афроамериканским революционером-историком С. Л. Р. Джеймсом возглавляла «группу Джонсон-Форест», названную так по партийным псевдонимам её руководителей. Изучая ранние труды Маркса («Экономическо-философские рукописи 1844 года»), к 1942 Дунаевская пришла к выводу о существовании в Советском Союзе государственного капитализма, мало отличавшегося от западного.

Следующее десятилетие исследований Дунаевской прошло под знаком развития теории государственного капитализма, на основании которой у неё возникли серьёзные противоречия со своими товарищами по партии, стоявшими на позициях господства в СССР «бюрократического коллективизма». Разногласия с шахтманистами внутри Рабочей партии привели к возвращению Дунаевской и Джеймса в покинутую ими Социалистическую рабочую партию в 1947. Впрочем, в 1951, во время Корейской войны «Группа Джонсон-Форест» вновь покинула СРП, сформировав «Комитет публикации писем» (Correspondence Publishing Committee). На международном уровне в это время тесно сотрудничала с французской левокоммунистической группой «Социализм или варварство», занимавшей сходные позиции.

Дунаевская расценивала положение в США конца 1940-ых годов как революционную ситуацию, а отсутствие социалистической революции истолковала как свидетельство необходимости нового взгляда на ленинское учение о партии нового типа. Основываясь на опыте стихийных выступлений шахтёров в 1949, к 1951 Дунаевская выдвинула теорию «спонтанной революционности» рабочего класса, в некоторой степени повторяющую соображения Люксембург и анархо-синдикалистов.

В 1950-ые годы Дунаевская занялась исследованием гегелевской диалектики, исследуя «Энциклопедию философских наук» (в первую очередь «Науку логики» и «Философию духа») Г. В. Ф. Гегеля, а также конспекты В. И. Ленина. Изданные в 1953 первые работы Дунаевской, посвящённые анализу гегельянства, дали начало течению «гуманистического марксизма». После размежевания с Джеймсом в 1955 в Детройте Дунаевская основала собственную организацию — «Комитет новостей и писем», издающую газету «Новости и письма» (News and Letters), посвящённую разнообразным аспектам борьбы с дискриминацией и изложению теоретических основ теории гуманистического марксизма.

Ключевыми произведениями Дунаевской является так называемая «трилогия революции»: «Марксизм и свобода: с 1776 года до настоящего времени» (1958), «Философия и революция: от Гегеля до Сартра и от Маркса до Мао» (1973) и «Роза Люксембург, освобождение женщин и марксистская философия революции» (1982). Центральной темой первой книги трилогии «Марксизм и свобода», предисловие к первому изданию которой принадлежит Герберту Маркузе, является соотношение теории и практики революционной борьбы. В этой книге Дунаевская также развенчивает представления, выделяющие отдельные «молодой» и «зрелый» период творчества Карла Маркса (вроде «эпистемологического разрыва» у Маркса по Альтюссеру), и анализирует социально-экономические отношения в сталинском и постсталинском Советском Союзе в качестве государственного капитализма, причём волнения в ГДР (1953) и Венгрии (1956) расцениваются как попытка возвращения к гуманизму Маркса.

Последний труд, над которым работала Дунаевская, носил рабочее название «Диалектика организации и философии: „Партия“ и спонтанные организационные формы» и остался незаконченным. Труды, письма, публикации, дневники Раи Дунаевской ныне находятся в библиотеке Уолтера Рейтера при университете Уэйна в Детройте.

Группа Джонсон—Форест (англ. Johnson-Forest tendency) — леворадикальная посттроцкистская группа в США, возглавляемая Сирилом Джеймсом и Раей Дунаевской, которые использовали псевдонимы Дж. Р. Джонсон и Фредди Форест соответственно. Чуть позже к ним присоединилась Грэйс Ли Боггс (Grace Lee Boggs) — американка китайского происхождения, которая считается третьим основателем группы.

С. Л. Джеймс и Р. Дунаевская познакомились, будучи членами американской Социалистической рабочей партии. В 1940 году после многочисленных, ведущихся еще с 1939 года, дискуссий от партии откалывается небольшая группа, возглавляемая Максом Шахтманом. На основе этой группы создается Рабочая партия, к которой, среди прочих, присоединились и Джеймс с Дунаевской, к которым уже в новой группе присоединяется Ли.

Большинство членов Рабочей партии считали вслед за Шахтманом, что природа СССР — бюрократический коллективизм. Группа Джонсон-Форест же определяла ее как государственный капитализм. В то время их мнение разделяли только небольшие группы активистов по всему миру, в частности, — Тони Клифф в Великобритании, а чуть позже группа «Социализм или варварство» во Франции.

Результатом разногласий стал выход группы из партии Шахтмана и возвращение в Социалистическую рабочую партию, где она пробыла до 1950 года — года выхода очередной их книги «Государственный капитализм и Мировая Революция». Во время пребывания в СРП Джеймс приводил доводы в пользу поддержки автономных движений угнетенных меньшинств, — например, в решении «негритянского вопроса», как способа взорвать политическую ситуацию, что фактически и было осуществлено уже позже в 1960-х годах. Другой причиной выхода являлся взгляд на перспективы массовой революционной борьбы в послевоенное время.

Оставив СРП, группа наконец стала существовать как самостоятельная организация, но как оказалось недолго. Уже в 1955 году произошел раскол. Джеймс пришел к выводу об отчужденности авангардной партии от масс и, следовательно, ее бесполезности. Ярким примером этого, по его мнению, являлось подавление Венгерского восстания 1956 года. Дунаевская соглашалась, что тезис Ленина об авангардной партии устарел, но не могла отказаться полностью от революционной организации. В 1955 году фракция Дунаевской образовала группу «News and Letters Committees».

Грэйс Ли оставалась во фракции Джеймса, которая основала группу «Facing Reality» с одноименным печатным органом. После отхода Ли от группы в начале 1960-х годов, группа существовала под руководством Мартина Глэбермана (Martin Glaberman) вплоть до его смерти в 2001 году.

Госуда́рственный капитали́зм — экономическая система, в которой государство выступает в роли капиталиста: владеет средствами производства, нанимает рабочих и присваивает прибавочную стоимость.

Термин распространён в левых кругах (среди анархистов, маоистов, троцкистов и др.); обычно утверждается, что социализм советского образца на самом деле является государственным капитализмом, и что рабочие при такой системе находятся не в лучшем положении, чем при обычном западном капитализме.

Существуют серьезные споры по поводу того, была ли советская модель социалистической. Чаще всего эти споры основаны на поиске причин поражения и распада СССР. Главным вопросом при этом является вопрос собственности: можно ли считать государственную монополизацию обобществлением собственности (т.е. является ли такая собственность общественно-контролируемой).