"РЕВОЛЮЦИЯ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ, БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!"

АНТОН ПАННЕКУК

Индивидуальное действие

Поджог рейхстага Ван Дер Люббе (голландский коммунист — прим. СРС) показал значительное расхождение мнений по данному вопросу. В печатных органах некоторых левых коммунистов (Spartacus, De Radencommunist) поджог одобрялся как акт коммунистической революционности. Одобрение означает желание повторения. Вот почему необходимо в полной мере оценить полезность данного поступка для дела революции.

Вероятно, подобное применение огня могло бы неким образом напугать или ослабить правящий класс — буржуазию. Здесь же на это рассчитывать не приходится. Буржуазия ни в коей мере не была затронута поджогом рейхстага; её господство ни на секунду не пошатнулось. Напротив, для правительства это был удачный повод значительно усилить репрессии против рабочего движения. Отдаленные последствия этого еще дадут о себе знать.

Но даже если подобный акт и смог бы затронуть или ослабить буржуазию, единственным результатом было бы возобладание в рабочей среде представления о том, что подобные действия могут неким образом содействовать делу освобождения трудящихся. Правда в том (и трудящиеся должны это признать), что только массовое выступление рабочего класса как единого целого способно сокрушить буржуазию. Эта основополагающая истина революционного коммунизма в данном случае скрыта от них.

Самостоятельность действий трудящихся как класса будет подорвана. Вместо того чтобы сконцентрировать все силы на пропаганде в среде рабочих масс, революционное меньшинство расточит свои силы в индивидуальных актах террора (пусть даже и выполняемых преданной делу многочисленной группой), так и не сумев поколебать господство буржуазии. С её значительными возможностями к репрессиям буржуазия легко выйдет на след этой группы.

В истории редко можно было наблюдать группу революционного меньшинства, проводящую акты террора с большей преданностью, жертвенностью и энергией, чем русские народовольцы полвека назад. Иногда даже казалось что серией хорошо организованных атак народовольцы смогут опрокинуть царизм. Но французский детектив, привлеченный для борьбы с террором вместо неумелой русской полиции, благодаря уже своему энтузиазму и западной организации, преуспел в разгроме террористов за несколько лет. Лишь только массовое движение спустя годы свергло царизм.

Но имеют ли все-таки подобные акты индивидуального террора какую-либо ценность как протест против избирательной возни, уводящей трудящихся от подлинной борьбы? Лишь тот протест имеет ценность который возникает из твердой веры, производит сильное впечатление или развивает сознательность. Но кто поверит что рабочий, уверенный, что защищает свои интересы, голосуя за социал-демократа или коммуниста, выразит сомнения по поводу избирательных процедур лишь только потому, что кто-то там поджег рейхстаг? Этот смехотворный аргумент подобен тому, что сама буржуазия делает для освобождения рабочих от веры во всесильность Рейхстага, решив его распустить, отменив результаты голосования.

Немецкие товарищи заявляют, что это может быть явлением однозначно положительным, так как вера рабочих в парламентаризм получит первоклассный удар. Бесспорно. Но нужно ли наивно доверять подобным примитивным схемам? Демократические иллюзии в данном случае будут лишь рождаться из другого источника. Когда нет права на всеобщее голосование или в случае бессилия парламента завоевание «настоящей демократии» предстает для рабочих перспективной целью, за которую только и стоит бороться. В действительности только систематическая пропаганда объясняющая реальное [негативное — прим. СРС] содержание парламентаризма и классовой борьбы, имеет непреходящую ценность.

Может ли все-таки индивидуальное действие быть сигналом, приводящим массы в движение, показывая радикальный пример? В истории было множество примеров, когда индивидуальные действия в напряженные моменты были подобны искрам, вспыхивающим у пороховой бочке. Но дело в том, что пролетарская революция не может имеет ничего общего со взрывом пороховой бочки. Даже если коммунистическая партия пытается убедить себя и весь мир в том, что революция может начаться в любой момент, надо понимать, что пролетариат всё еще должен особым образом организоваться для борьбы в массе своей. Такого рода идеи скрывают в себе определенный буржуазный романтизм.

В прошлых буржуазных революциях, буржуазия и те кто стоял позади неё противодействовали господству сюзеренов и их деспотическому гнету. Покушение на таких персон, как король или министр могло служить сигналом к восстанию. Сегодняшнее представление о том, что личный пример может привести массы в движение предстает не более чем буржуазной концепцией вождя: не лидера выбранной партии, но лидера объявившего себя таковым и своими действиями указывающего путь пассивным массам. Пролетарская революция не имеет ровным счетом ничего общего с подобным романтизмом старых времен: класс, приводимый в движение серьезными общественными силами, — вот источник всех инициатив.

Но масса, тем не менее, состоит из индивидуумов, и действия массы состоят из определенного числа действий людей её составляющих. Вот именно здесь и раскрывается ценность личной инициативы. Оторванный от действий масс, отдельный акт индивидуума, полагающего, что он может осуществить в одиночку нечто грандиозное, — бесполезен. Но как часть массового движения, личное действие имеет высочайшую важность. Рабочие в борьбе это отнюдь не полк идентичных марионеток, служащих лишь бездумным орудием воплощения в жизнь великих идей. Но сформированное силами различной природы движение, сконцентрированное на пути к общей цели. В форме такой организованности отвага храбрейших найдет свое время и место для выражения, когда ясное понимание остальных будет вести рабочей класс к цели, не теряя при этом достигнутое. Более того, в растущем движении подобное взаимодействие сил и действий имеет огромную ценность, когда оно сопровождается ясным пониманием, вдохновляющим рабочих и развивающим в них боевой дух. Но тогда понадобится гораздо больше упорства, отваги и смелости, чем для поджога парламента.

Антон Паннекук