Эрик Олин Райт - Марксистские концепции классовой структуры

"РЕВОЛЮЦИЯ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ, БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ!"

Эрик Олин Райт

Марксистские концепции классовой структуры

Известно, что класс является основной концепцией марксистской теории, однако сам Маркс никогда не давал систематизированного определения класса. Единственная глава «Капитала», посвященная этому вопросу, обрывается после всего лишь двух страниц. Множество рассуждений, касающихся определения класса, встречается в разбросанном виде не только в других частях «Капитала», но и еще в некоторых работах. Тем не менее нигде мы не находим полного и исчерпывающего определения, в котором все эти рассуждения о классе были бы сведены в единое целое.

В последние годы, в русле общей попытки марксистов более тщательно прояснить концептуальные основы марксизма, значительные усилия авторов были направлены на формирование более точного и системного определения класса. В данной работе сделана попытка рассмотреть основное направление дискуссий, связанных с этим определением, а точнее — альтернативные способы, которыми современные марксисты определяли классовую структуру развитых капиталистических обществ. Наш анализ строится на том, что классовая структура является главной определяющей классового конфликта и что, следовательно, соответствующая концептуализация классовой структуры необходима для верной теории социальных изменений[1].

Разногласия по поводу того, как определять классовую структуру, обычно принимают форму дебатов по поводу определения конкретных классов капиталистического общества. Эти споры зачастую носят схоластический характер. Значительное внимание в них уделяется нюансам интерпретации и прочим уточнениям. Часто критерием адекватности определения выступает следование классическим текстам, а не способность понимать мир. И часто, в полемическом пылу спекуляций определениями, теряется теоретическая и политическая цель всей дискуссии.

Несмотря на эту опасность развернутые дискуссии по поводу определений все же важны. Они важны, во-первых, потому, что значительного количества неразберихи в глобальных спорах можно избежать, если добиться точного понимания используемых понятий. Например, если два теоретика расходятся в оценке революционного потенциала рабочего класса в современном капиталистическом обществе, то, в первую очередь, им необходимо выяснить, понимают ли они под «рабочим классом» одно и то же. Высказывают ли они разные предположения об одних и тех же участниках классовой борьбы или же они по-разному определяют сами категории этих участников?

Кроме элементарного снятия неразберихи в рассуждениях, прояснение определений является важным еще и потому, что способы, на основе которых мы дробим мир и с помощью которых мы конструируем категории, используемые при анализе отдельных исторических и эмпирических проблем, могут иметь значительное влияние на те вопросы, которые мы себе задаем, и на те предположения, которые мы высказываем. Весьма простой пример: если бы мы приняли очень широкое определение рабочего класса, которое включало бы всех наемных работников, мы не стали бы объяснять различия в сознании инженеров и машинистов их классовой позицией (поскольку они оба были бы рабочими). Мы сразу обратились бы к различиям в статусе, в образовании, возможно, в доходе, как к причинам различных форм их сознания. Однако если же принять более узкое определение, в котором под рабочим классом понимались бы лишь наемные работники, исключенные из контроля как над условиями их работы, так и над аппаратом производства, инженеры (в типичных случаях) будут считаться не принадлежащими к рабочему классу. Таким образом, различия в формах классового сознания инженеров и машинистов хотя бы частично можно будет объяснить природой их классовых позиций.

Главная цель настоящей работы — очертить контуры длящихся среди марксистов дебатов по поводу правильного способа определения современных капиталистических классов. Однако прежде, чем рассмотреть существо этих споров, было бы полезно бегло указать на некоторые существенные моменты, которые являются общими для всех марксистских определений — моменты, которые отличают марксистские определения классов от существующих сейчас разнообразных немарксистских определений[2]. Есть три основные отличительные черты всех марксистских определений класса. Во-первых, классы определяются скорее через отношения, а не через градацию[3]. Классы понимаются не просто как существующие «над» или «под» другими классами; они скорее всегда определяются с точки зрения их социального отношения к другим классам. Как результат, названия классов — не «высший», «средний» и «низший», а «капиталисты», «рабочие», «феодалы» и «крепостные»[4].

Во-вторых, социальные отношения, определяющие класс, всегда анализируются прежде всего с точки зрения социальной, а не технической организации экономических отношений. Классовые отношения основываются не просто на формах технологии, уровне индустриализации или техническом разделении труда[5]. Классовые отношения неизбежно социальны, и, следовательно, их изучение требует систематичного анализа форм социальной организации экономических отношений. Решение этой задачи осуществляется на основе марксистского понятия «способ производства».

В-третьих, в рамках социальной организации экономических отношений классовые отношения прежде всего определяются социальными отношениями в процессе производства, а не социальными отношениями в процессе обмена. Этот третий аспект резко отличает марксистские концепции класса от всевозможных веберианских представлений[6]. В рамках веберианских концепций классы определяются прежде всего на основе их «рыночной способности», на основе ресурсов, которые они приносят в отношения обмена. Марксисты же воспринимают классовые отношения как структурированные прежде всего на основе социальных отношений внутри самого процесса производства[7]. Не следует предполагать, что отношения обмена являются несущественными, просто их теоретическая значимость сама определена социальными отношениями производства.

На основе всего вышеизложенного можно сказать, что в русле марксистских теорий классы могут быть кратко определены как общие позиции в рамках социальных производственных отношений (common positions within the social relations of production)[8]. В то время как все марксисты более или менее соглашаются с этим общим определением классов, гораздо меньше согласия обнаруживается при обращении к точному теоретическому осмыслению того, что такое «социальные отношения производства». В результате мы имеем слишком много расхождений по теоретическому вопросу о критериях выделения конкретных классов в рамках классовой структуры капиталистических обществ. Действительно, среди марксистов нет согласия относительно того, какие классы существуют при современном капитализме.

Во всех этих спорах о классовой структуре главную роль играл анализ позиций, которые обычно называют «средним классом». Все марксисты соглашаются, что индустриальные наемные работники физического труда принадлежат к рабочему классу; также все сходятся в том, что владельцы семейных предприятий относятся к классу капиталистов. Разногласия начинаются при переходе к анализу проблемы «белых воротничков», — позиций, занимаемых высококвалифицированными ИТР и различными типами менеджеров. Эти споры предлагают четыре основных стратегии решения данной проблемы (размещения этих позиций).

Первая — поместить практически все эти позиции в рабочий класс. За исключением очень небольшого числа менеджеров и управленцев высшего звена, непосредственно связанных с буржуазией посредством реального владения капиталом (акциями), все наемные работники — рабочий класс. Мы назовем этот взгляд простой поляризацией классовой структуры развитого капитализма. Согласно этому взгляду, в капиталистических обществах существует три класса: огромный рабочий класс (80-90% населения), малочисленная мелкая буржуазия (независимые производители-индивидуалы, возможно, 8-10% населения) и совсем незначительный класс капиталистов.

Другая стратегия помещает многие категории наемных работников в сегмент мелкой буржуазии, который часто называют «новой мелкой буржуазией» — чтобы отличить ее от традиционной мелкой буржуазии ремесленников, владельцев магазинов, производителей-индивидуалов. Таким образом, классовая структура капиталистических обществ характеризуется умеренно большим рабочим классом, мелкой буржуазией, разделенной на два неравных сегмента, и маленьким классом капиталистов.

Третий вариант — это считать тех наемных работников, которые выпадают из рабочего класса, не частью мелкой буржуазии, а новым классом, называемым «классом специалистов и менеджеров» (КСМ) (Professional and Managerial Class — PMC). Этот класс определяется скорее специфической ролью, которую он играет в воспроизводстве классовых отношений, чем просто его позицией в рамках социальных отношений производства как таковых.

Наконец, можно предположить, что не все позиции в рамках процесса производства однозначно попадут в один класс. Согласно этой точке зрения, некоторые позиции занимают то, что можно определить как «противоречивые классовые позиции» (contradictory locations within class relations), позиции, объективно тяготеющие к разным классам. Многие из позиций, называемых «средним классом», занимают именно такие противоречивые положения. Есть две разновидности этого общего подхода к классовой структуре: одна анализирует противоречивые позиции в первую очередь с точки зрения выполнения противоречивых функций в процессе производства; вторая — с точки зрения противоречивых структурных отношений. господства и подчинения в рамках производства. Различие между этими двумя подходами станет яснее в процессе дальнейшего обсуждения.

Прежде, чем продолжать анализ этих четырех групп определений, мне важно высказать свою собственную точку зрения на эти споры. Я — убежденный сторонник марксистских подходов к вопросам классовой структуры. Многие мои исследования и работы направлены на разработку и защиту версии структурных отношений из перечисленных выше четырех взглядов на классовую структуру. Хотя в своем анализе различных иных взглядов я постараюсь быть максимально беспристрастным и скрупулезным, моя оценка, по выражению Луи Альтюссера, не «невинна». Изложение и критика каждого из взглядов на классовую структуру будут, таким образом, рассматриваться с высоты моего наблюдательного пункта в рамках самой дискуссии. Таким образом, было бы полезным начать обсуждение с рассмотрения самого наблюдательного пункта; затем я перейду к детальному анализу других общих взглядов на классовую структуру в русле современного марксизма.

 

Противоречивые классовые позиции:
структурная версия

Общие черты теории противоречивых классовых позиций впервые были представлены в одной работе в «Нью Лефт Ревью» (New Left Review) в 1976 и позднее разработаны в серии других публикаций[9]. Основной спор посвящен трем взаимосвязанным аспектам господства и подчинения в рамках производства. Каждый из этих аспектов включает социальную связь господства и подчинения по отношению к какому-либо ресурсу в процессе производства: денежному капиталу, то есть потоку инвестиций в производство и направлению общего процесса накопления (накопление прибавочной стоимости); физическому капиталу, то есть реальным средствам производства в рамках процесса производства; и труду, то есть трудовой деятельности непосредственных производителей в рамках производства[10]. Эти отношения могут быть охарактеризованы как отношения господства и подчинения, так как каждое из них одновременно определяет те позиции, которые имеют способность контролировать какой-либо ресурс, и те, которые отчужденны от такого контроля. Первый из этих аспектов часто называют «реальной экономической собственностью» (ownership); второй и третий вместе называют «распоряжением» (possession)[11].

Три названных аспекта ни в коем случае не следует рассматривать как три независимых типа отношений. В рамках капиталистического производства каждый из них является необходимым условием существования других; они никогда не существуют автономно. Однако хотя эти три аспекта социальных отношений и неразрывно связаны между собой, все же между ними существует четкая иерархия. Социальные отношения контроля над денежным капиталом структурируют или ограничивают отношения контроля над физическим капиталом, который, в свою очередь, ограничивает непосредственный контроль над трудом в рамках производства. Таким образом, капиталист-рантье, который не принимает непосредственного участия в контроле над физическим капиталом или работой, тем не менее принадлежит к классу капиталистов — в силу социальных отношений контроля над денежным капиталом («реальной экономической собственностью» на средства производства).

Основные классовые отношения между трудом и капиталом можно считать поляризованными, антагонистическими по всем этим трем аспектам: класс капиталистов занимает господствующую позицию с точки зрения социальных отношений контроля над денежным капиталом, физическим капиталом и трудом; рабочий класс занимает подчиненное положение по всем трем аспектам социальных отношений.

При в высшей степени абстрактном анализе классовой структуры — то есть при анализе «чисто» капиталистического способа производства — существует только два класса, определяемых этими тремя аспектами производственных отношений. Если же спуститься на менее абстрактный уровень — уровень, который марксисты называют «социальной общностью» (social formation), — тогда в анализе появляются и другие классы. Это происходит главным образом по двум причинам. Во-первых, конкретные капиталистические социальные общности никогда не характеризуются только капиталистическим способом производства. Различные виды докапиталистических производственных отношений существуют бок о бок с капиталистическими отношениями, хотя удельный вес первых и является несущественным и они тем или иным образом социально подчинены капиталистическому способу производства. Особое значение здесь имеет простое товарное производство — то есть производство и продажа товаров индивидами, не имеющими наемных работников. С точки зрения трех вышеописанных аспектов социальных отношений производства, такие «мелкобуржуазные» классовые позиции включают контроль над денежным и физическим капиталами — без контроля над трудом (поскольку в процессе производства не используется никакой рабочей силы).

Второй причиной, порождающей добавочные классовые позиции, является то, что при изучении классовых структур конкретных капиталистических обществ три аспекта социальных отношений производства не обязательно абсолютно совпадают — на самом деле, в капиталистическом развитии есть системные силы, препятствующие этому. Такое несоответствие порождает то, что я назвал «противоречивыми классовыми позициями». Три таких позиции имеют особую значимость.

Менеджеры и мастера (supervisors) занимают противоречивую позицию между рабочим классом и классом капиталистов. Как и рабочий класс, они отчужденны от контроля над денежным капиталом (от есть от основных решений, касающихся распределения инвестиций и управления накоплением; однако, в отличие от рабочих, они имеют определенный контроль над физическими средствами производства и над трудом рабочих в процессе производства. Среди противоречивых позиций менеджеров и супервайзоров высокопоставленные менеджеры занимают самые близкие позиции к классу капиталистов, а позиции мастеров находятся ближе всего к рабочему классу.

Мелкие работодатели (small employers) занимают противоречивую позицию между мелкой буржуазией и классом собственно капиталистов. В отличие от мелкой буржуазии, они используют наемную рабочую силу и, следовательно, являются эксплуататорами по отношению к рабочим. С другой стороны, в отличие от класса капиталистов, они сами непосредственно заняты в процессе производства наравне со своими работниками, кроме этого они не используют достаточного количества рабочей силы, чтобы накопить значительный капитал.

Полуавтономные работники занимают противоречивую позицию между мелкой буржуазией и рабочим классом. Как и рабочий класс, они отчужденны от контроля над денежным капиталом и над работой других, но так же, как и мелкая буржуазия, они имеют некоторый реальный контроль над своими непосредственными физическими средствами производства, над своей непосредственной деятельностью в процессе труда. Эти три противоречивых позиции схематически представлены в прилагаемой схеме, а также, в более формализованном виде, в таблице 1.

Следует отметить, что в таблице 1 представлено более одной позиции (или «уровня») в рамках каждого из трех аспектов социальных производственных отношений. Возьмем, например, социальные отношения контроля над физическим капиталом, то есть один из двух аспектов «распоряжения» средствами производства. В этом случае «полный» контроль подразумевает, что позиция задействована в принятии решений, касающихся работы и планирования всего процесса производства; «частичный» контроль подразумевает участие в принятии решений, касающихся особых участков процесса производства; «минимальный» контроль подразумевает лишь контроль над непосредственными средствами производства в рамках всего процесса работы; «отсутствие» контроля предполагает полное отчуждение от принятия решений, касающихся работы средств производства. Каждый из этих «уровней» контроля должен рассматриваться вкупе с социальными отношениями других уровней; они не являются лишь делениями на шкале. Вместе взятые, они позволяют более точно определить специфичные позиции внутри каждого противоречивого положения.

Важно понять, в чем же именно эти классовые позиции являются «противоречивыми» в рамках классовых отношений. Они противоречивы не просто потому, что не могут быть однозначно помещены ни в один из основных классов. Это не есть вопрос типологической эстетики. Они противоречивы скорее потому, что одновременно обладают относительными характеристиками двух различных классов. Как результат, их классовые интересы сходны с классовыми интересами двух различных классов и не совпадают с интересами ни одного из этих классов. В этом смысле их можно считать объективно тяготеющими к различным классовым позициям.

Табл.1: Формальные критерии для определения противоречивых классовых позиций.

Классовые позиции		Аспекты социальных производственных отношений (а)
		Отношения экономической собственности	Отношения распоряжения
		контроль над денежным капиталом	контроль над физическим капиталом	контроль над трудом
Буржуазия	традиционный капиталист	+	+	+
	управленец корпорации высшего ранга	+	+	+
Противоречивая классовая позиция между буржуазией и пролетариатом	высший менеджер	частичный/ минимальный	+	+
	средний менеджер	минимальный/-	частичный	частичный
	технократ	-	минимальный	минимальный
	мастер/супервайзор	-	-	минимальный
Пролетариат		-	-	-
Противоречивая классовая позиция между пролетариатом и мелкой буржуазией	полуавтономный работник	-	минимальный	-
Мелкая буржуазия		+	+	-
Противоречивая классовая позиция между мелкой буржуазией и буржуазией	мелкие работодатели	+	+	минимальный

Примечание: «+» — полный контроль; «-» — отсутствие контроля.

(а) Уровни контроля внутри каждого из аспектов производственных отношений схематично могут быть определены так:

		Отношения распоряжения
	Отношения собственности	Контроль над средствами производства	Контроль над трудом
Полный контроль	контроль над процессом общего инвестирования и накопления	контроль над всей машиной производства	контроль над всей пирамидой управления
Частичный контроль	участие в принятии решений, касающихся или подразделений общего процесса производства, или некоторых аспектов общего процесса инвестирования	контроль над одним участком общего процесса производства	контроль над одной частью пирамиды управления
Минимальный контроль	участие в принятии решений, касающихся небольших подразделений производства	контроль над своими непосредственными орудиями производства; некоторая автономия в непосредственном процессе труда	контроль над непосредственными производителями; над непосредственными подчиненными - но не над частью пирамиды как таковой
Отсутствие контроля	полное исключение из участия в принятии решений, касающихся процесса инвестирования и накопления	мизерный контроль над каким-либо аспектом средств производства	отсутствует возможность применить санкции по отношению к другим работникам

Схема и таблица 1 не так просты. Хотя они и позволяют наглядно разместить позиции в рамках социальных отношения производства, они являются в некоторой степени спорными — с точки зрения установления точных границ каждой из противоречивых позиций. С одной стороны, на определенном этапе мастера становятся не более, чем проводниками информации сверху и теряют всякую способность действительно контролировать труд подчиненных. Таких de jure мастеров следует считать частью рабочего класса. С другой стороны, когда высшие менеджеры незаметно переходят в разряд руководителей высшего звена и начинают принимать участие в контроле над принятиями решений, касающихся инвестиций, то их следует отнести к собственно буржуазии. Сходные проблемы возникают при определении «границ» позиций категорий полуавтономного работника и мелкого работодателя.

Кроме того, в случае с полуавтономными работниками возникает настоящая двусмысленность в самом содержании «автономии», определяющей противоречивую классовую позицию. Дает ли обладание специальными умениями или знаниями возможность контроля над непосредственным процессом труда? Должен ли такой работник иметь контроль над тем, что производится, а не только над тем, как оно производится? Заключается ли проблема в наличии автономии от самих мастеров или в наличии ее при решении конкретных задач?

Наконец, вышеприведенная схема включает только позиции, непосредственно занятые в производстве. Позиции, размещенные вне непосредственного капиталистического производства — государственные служащие, домохозяйки, пенсионеры, студенты и так далее — не поддаются анализу по этим критериям. «Выпадают» ли в какой-то степени эти позиции из классовой структуры, или они вписываются в классовые отношения через социальные отношения, отличные от производственных? В другой моей работе я предложил временное решение этой проблемы[12].

Эти и другие проблемы все еще находятся в процессе разрешения. Очень возможно, что в ходе их решения сама основная схема претерпит существенные изменения. По выражению Альтюссера, концепции изменяются именно посредством «теоретической практики». Однако в данное время эта схема является той канвой, по которой можно анализировать противоречивые классовые позиции.

Давайте перейдем к рассмотрению альтернативных взглядов на классовую структуру и оценим их, исходя из данной концептуализации.

 

Взгляд на классовую структуру через призму простой поляризации

Классическое утверждение, что классовая структура развитых капиталистических обществ характеризуется простой поляризацией между буржуазией и пролетариатом, встречается в «Коммунистическом Манифесте»:

«Наша эпоха, эпоха буржуазии, имеет отличительную черту: она упростила классовые противоречия. Общество в целом все больше и больше раскалывается на два враждебных лагеря, на два огромных класса, стоящих друг против друга: Буржуазию и Пролетариат».

В соответствии с этой точкой зрения, «средний класс» составляют лишь мелкие владельцы магазинов, фермеры и другие традиционные мелкие буржуа. По мере развития капитализма, доля населения, занимающегося индивидуальным трудом и удельный вес мелкобуржуазного производства, неуклонно уменьшается, а классовая структура становится все более поляризованной между рабочими и капиталистами. Формальные классообразующие критерии представлены в таблице 2.

Некоторые современные исследователи придерживаются этого взгляда. Чарльз Лорен (Charles Loren) определяет классы как «группы людей, которые вследствие своего разного отношения к средствам производства различаются по своему отношению к общественному прибавочному труду; группа распоряжается или прибавочным трудом другой группы, или лишь своим собственным прибавочным трудом». За исключением высших руководителей, все работники, независимо от их функции в производстве, «отдают» прибавочный труд капиталу и, таким образом, принадлежат к рабочему классу. В результате, по оценкам Лорена, 90% населения США составляет рабочий класс, 8% — мелкобуржуазные производители, а 2% — класс капиталистов[13].

Табл. 2: Взгляд на классовую структуру через призму простой поляризации.

Класс	Владеет средствами производства (доход от собственности)	Покупает рабочую силу	Продает рабочую силу (доход от заработной платы)
Капиталисты	+	+	-
Традиционная мелкая буржуазия	+	-	-
Пролетариат	-	-	+

Примечание: «+» — да; «-» — нет.

Джеймс Беккер (James Becker) и Франческа Фридман (Francesca Freedman) придерживаются схожего взгляда[14]. Они утверждают, что хотя перемены в техническом разделении труда в ходе капиталистического развития и могли породить новые группы или страты внутри классов, эти группы ни в коей мере не изменили структуру классовых отношений, существующих при капиталистическом способе производства. Фридман пишет:

«То, что капитализм создал новые функции и виды занятий — посредством прогрессивного развития производительных сил, а также посредством распространения капитала в новые сферы — не означает изменения в основных экономических отношениях между классами. Значит, эти изменения не порождают новые капиталистические классы. Появление новых видов деятельности скорее привело к возникновению внутри классов новых фракций, сформированных по различным видам экономической деятельности или исходя из места, занимаемого в соответствии с этой деятельностью... С одной стороны, распространение капитала делает необходимым появление групп внутри рабочего населения — соответствующих появлению новых функций потребительской стоимости труда. С другой стороны, этот труд объединен отношениями найма»[15].

Таким образом, рабочий класс определен исключительно с точки зрения отношений найма, а класс капиталистов — с точки зрения собственности на средства производства. Фридман тщательно уточняет значение этих критериев. Отношения найма — это не просто юридическая категория; она скорее показывает, что наемный работник может иметь средства к существованию, лишь работая на кого-либо другого[16].

Аналогично, «собственность на капитал» подразумевает не только юридические права на владение собственностью, но также и то, что владельцу капитала нет необходимости работать, чтобы иметь доход. С этой точки зрения, Фридман настаивает на том, что «средние менеджеры составляют часть рабочего класса, их доход является недостаточным для того, чтобы позволить им принадлежать к классу капиталистов — то есть они не могут владеть значительным количеством акций корпорации или другого финансового имущества». Однако высшие слои иерархии менеджеров следует отнести к собственно буржуазии:

«Грубо говоря, различие заключается в доступе к капиталу и прибыли с капитала (такой, которая может приносить значительный доход); грань проходит там, где количественное увеличение дохода следует связывать с качественным изменением классовой принадлежности (классового членства). Это достигается, когда меновая стоимость труда и позиция, занимаемая данным видом деятельности, позволяют покупку акций или других форм капитала в значительном количестве»[17].

Несмотря на то, что незначительное количество позиций, которые трудно однозначно классифицировать с этой точки зрения, может существовать, все-таки каждый, кто не относится к традиционной мелкой буржуазии, является или рабочим, или капиталистом.

Наиболее изощренная и развернутая защита простого поляризованного взгляда на классовую структуру обществ развитого капитализма встречается в книге Энтони Катлера (Anthony Cutler), Барри Хиндесса (Barry Hindess), Пауля Хирста (Paul Hirst) и Альтара Хуссейна (Althar Hussain)[18]. Их дискуссия строится вокруг анализа различия между общественным и техническим разделением труда. Общественное разделение труда определяется тем, что авторы называют «способом распоряжения и отчуждения» по отношению к средствам производства:

«... Способы распоряжения и отчуждения, а также формы того, чем в действительности распоряжаются, порождают различные типы классовых отношений. Однако во всех случаях действительное владение включает способность контролировать функционирование средств производства, а также не допускать других к их использованию»[19].

Как бы то ни было, техническое разделение труда заключается в «технически необходимом для экономики разделении функций», причем «технически необходимый» понимается в широчайшем смысле, подразумевающем все виды деятельности, прямо или косвенно связанные с производством[20].

В анализе Катлера и др. классы определяются только по способам распоряжения средствами производства и отчуждения от них. Быть отчужденным от средств производства в капиталистическом обществе означает, что для того, чтобы работать, «агент» производства должен продавать свою рабочую силу в качестве товара. Распоряжаться средствами производства означает иметь возможность приводить в движение средства производства, не продавая при этом свою рабочую силу. Таким образом, согласно их анализу, все работники капиталистических предприятий, включая руководителей высшего ранга монополистических корпораций, принадлежат к рабочему классу. Работники вне капиталистического производства, такие как государственные гражданские служащие, не распоряжаются средствами производства, ни являются отчужденными от них и, следовательно, не занимают вообще никакой классовой позиции. Они находятся «вне» экономических классовых отношений.

Тогда кто же такие капиталисты? Капиталисты определяются как те агенты производства, которые юридически владеют средствами производства и способны распоряжаться ими по своему усмотрению. При монополистическом капитализме позицию капиталиста обычно занимает сама корпорация как организация. Согласно этому анализу, очень возможно, что при развитом капитализме возможен капитализм без индивидов-капиталистов.

Весь этот спор строится вокруг утверждения, что функции менеджеров, даже выполняемые президентами корпораций, следует рассматривать просто как особые технические функции элитной страты рабочего класса. Хотя высшие менеджеры и подчиняются непосредственно капиталу, и они в самом деле принимают решения, касающиеся компании (то есть «капитала») как целого, тем не менее, поскольку производство в капиталистическом обществе невозможно без этих управленческих видов деятельности, их следует рассматривать как нечто технически необходимое для производства. Эти авторы пишут: «Никакая ссылка на выполнение функций управления не дает менеджеру способность присваивать средства производства или отчуждать от них, равно как и право продолжать выполнять эти функции управления». Менеджеры и даже президенты корпораций могут быть уволены, и это определенно свидетельствует о том, что в действительности они не распоряжаются средствами производства, независимо от того, каким объемом власти наделило их предприятие. Капиталистов не увольняют; они становятся банкротами. Таким образом, Катлер и др. заключают, что «капитал контролирует своих управленцев», даже управленцев на вершине пирамиды власти[21]. Несмотря на то, что «капитал» при монополистическом капитализме и является безличностной корпорацией, управленцы высшего ранга в этой корпорации, так же как и рабочие на конвейере, отделены от средств производства и, следовательно, являются частью пролетариата.

Критика

Центральной проблемой всех этих взглядов на классовую структуру через призму поляризации является определение «социальных» отношений производства и, в частности, проводимое ими разграничение социальной и технической сторон производства. То, что определенные виды деятельности функционально необходимы для того, чтобы в капиталистическом обществе могло существовать производство, не предполагает, что эти виды деятельности следует считать чисто техническими функциями. Исходя из того, что процесс производства происходит на фоне сложившихся антагонистических классовых отношений, определенные социальные функции так же необходимы для него, как и технические функции. Среди таких функций — отчуждение рабочих от управления инвестициями, от планирования использования физических средств производства, от контроля над самим трудом. Несомненно, всем этим видам деятельности вовсе не чужда техническая сторона, но в то же время они являются основными сторонами социальных отношений производства.

Катлер и др. верно определяют собственность на средства производства как «способность контролировать функционирование средств производства», но далее они рассматривают реальную деятельность управления средствами производства (как противопоставленную способности контролировать управление) как «техническую» функцию, отличную от распоряжения. Это отличие является в высшей степени спорным. Тогда как действительно имеет смысл проводить границу между участием в принятии решений и простым исполнением решений, вряд ли целесообразно различать способность контролировать принятие решений и реальное участие в принятии решений. Высшие руководители и директора компаний могут быть уволены, но они увольняются группами других директоров и управленцев, то есть группами, членами которых являются и они сами. Таким образом, социальные механизмы, посредством которых они теряют работу, качественно отличаются от тех механизмов, посредством которых теряют свою работу рабочие. Они могут не распоряжаться средствами производства лично как индивиды, но они являются членами групп, распоряжающихся этими средствами производства.

Катлер и его соавторы, а также другие теоретики, смотрящие на классовую структуру через призму простой поляризации, совершенно правы в утверждении, что менеджеров, не являющихся высшими руководителями, не следует включать в класс капиталистов. Но из этого не следует, что они принадлежат к рабочему классу. Если понимать производственные отношения как сложную структуру взаимосвязанных сторон отношений, то рабочих нельзя определять просто как тех, кто не может присваивать средства производства; рабочие также не могут контролировать и условия своей собственной работы, равно как и условия работы других. Поскольку большинство менеджеров имеют какую-либо степень контроля, они не попадают ни в рабочий класс, ни в буржуазию. Именно по этой причине вводится концепция «противоречивых позиций в классовых отношениях».

Наконец, утверждение, что все наемные работники принадлежат к рабочему классу, скрывает фундаментальную — а не второстепенную и несущественную — дифференциацию наемных работников. Если класс как теоретическое понятие существует для того, чтобы что-либо объяснить, то он должен обеспечить основания для объяснения классовой борьбы, разделения людей на классы как организованные социальные силы. Называние набора позиций в социальной структуре общими «классовыми» позициями (противопоставленными какому-либо другому виду позиций) является, в некотором смысле, предположением о «потенциальном единстве таких позиций в классовой борьбе. А это, в свою очередь, основано на несформулированном утверждении, что такие позиции разделяют фундаментальные классовые интересы, то есть интересы, определяемые на уровне способа производства»[22].

Категория всех наемных работников слишком неоднородна по своим основным интересам, чтобы обеспечить структурную основу для классообразования. Утверждение, что высшие руководители — часть пролетариата, а их классовые интересы по свой сути идентичны классовым интересам промышленных рабочих и противоположны интересам капиталистов, является просто необоснованным. Даже если вслед за Катлером и др. мы бы рассматривали позицию компаний как позицию «капитала» в классовой структуре, все равно интересы руководителей высшего звена, как бы они ни были определены, были бы значительно ближе интересам компаний, чем интересам работников ручного труда этих компаний.

Следовательно, взгляд на классовую структуру современных капиталистических обществ через призму простой поляризации является неверным, так как он:

·        сводит социальные отношения производства к односторонним отношениям распоряжения или экономической собственности;

·        имеет тенденцию относить к техническим функциям те виды деятельности, которые следовало бы считать сторонами социальных отношений производства;

·        наконец, разрывает связь между анализом классовой структуры и классообразования посредством включения в рабочий класс социальных позиций с фундаментально противоположными классовыми интересами.

Новая мелкая буржуазия?

Возможно, наиболее популярным среди марксистов общим решением вопроса о месте в классовой структуре разных квалифицированных работников, ИТР и управленцев является помещение их в расплывчатую классовую категорию «мелкой буржуазии» (которая иногда еще менее определенно называется «средним классом»). Как правило, эти категории наемных работников называют «новой» мелкой буржуазией, чтобы отличать их от традиционной мелкой буржуазии, к которой относят владельцев магазинов и ремесленников.

В последних дискуссиях встречается три различных версии этого тезиса. Во-первых, высококвалифицированные работники умственного труда с дипломами считаются мелкой буржуазией, поскольку они «распоряжаются» своими умственными умениями аналогично тому, как распоряжается мелкой собственностью традиционная мелкая буржуазия. Во-вторых, к новой мелкой буржуазии относят всех наемных работников непроизводственной сферы. Наконец, в-третьих, новыми мелкими буржуа считаются все наемные работники, чей доход превышает стоимость их рабочей силы (то есть чей доход содержит часть перераспределенной прибавочной стоимости, произведенной другими работниками), независимо от того, заняты ли они в производственной или непроизводственной сфере.

Я последовательно проанализирую и прокомментирую все три взгляда.

Умения, дипломы и новая мелкая буржуазия

Первый их этих взглядов не очень широко обсуждается марксистами. Насколько мне известно, наиболее полной попыткой оспорить этот взгляд является точка зрения, изложенная Дж. Хилл[23]. Хилл утверждает, что работники умственного труда «распоряжаются» своим неосязаемым знанием, особенно когда оно юридически подтверждено дипломом. Следовательно, такие умственные навыки рассматриваются как форма «собственности», позволяющая владельцу этой собственности получить набор социальных привилегий, особенно, привилегий, касающихся дохода. Так как работники умственного труда являются владельцами собственности, которые не нанимают других работников, то они относятся к тому же классу, что и традиционная мелкая буржуазия.

Критика

Это точка зрения имеет несколько существенных недостатков. Во-первых, она переносит основные критерии определения класса с социальных отношений производства на социальные отношения обмена. Утверждение, что умения и их свидетельства являются особой формой собственности, подходит вплотную к утверждениям Вебера и Гидденса о том, что положение класса определяется его рыночной способностью. Конечно, может случиться так, что обладание определенными умениями также дает определенную степень контроля или автономии в рамках самого процесса производства. Когда это происходит, тогда есть основания утверждать, что наемный работник, обладающий умениями и дипломом, выпадает из рабочего класса. Но даже в этом случае классовую позицию определяет не умение или не обладание дипломом само по себе, а реальное производственное отношение, связанное с этим умением или дипломом. Многие работники со сложными умениями и авторитетными дипломами существенно теряют контроль над своим трудом, как только они нанимаются на работу и, следовательно, их следует однозначно считать частью пролетариата.

Во-вторых, даже если бы мы считали умственные навыки формой «собственности», этого было бы недостаточно, чтобы отнести наемных работников умственного труда к мелкой буржуазии. Умения являются качественно иной формой собственности, отражающей качественно иные социальные отношения, нежели физическая собственность любого рода. Умения нельзя потерять, их нельзя использовать независимо от индивида, их нельзя продать (можно продать способность выполнять умелый труд, а не умения как таковые). В результате работник умственного труда, вооруженный умениями и дипломами, вращается в качественно иных социальных отношениях производства, чем традиционная мелкая буржуазия, — даже в том случае, когда он сохраняет значительный контроль над своим непосредственным процессом труда. Стереть эти различия посредством помещения наемных работников умственного труда в тот же класс, что и мелкую буржуазию, означает размыть границы классовой структуры, а не очертить их яснее. Я вернусь к этому вопросу при обсуждении других версий концепции новой мелкой буржуазии.

Непроизводительный труд и новая мелкая буржуазия

В марксистской теории понятие «непроизводительного труда» является сложным и в настоящее время вызывает много споров в самых различных контекстах[24]. Их основной мыслью является то, что определенные категории наемных работников, хотя и наняты капиталом, тем не менее не производят никакой прибавочной стоимости. Прибавочная стоимость, как будет замечено, — это рабочее время, материализованное в товарах наряду с издержками воспроизводства рабочей силы работника (которая называется стоимостью рабочей силы работника). Простейший случай, когда не производится никакой прибавочной стоимости — это капиталистические фирмы, в которых не изготавливается никаких товаров. Хороший пример — банк, где все виды деятельности сосредоточены вокруг финансовых обменов и прав собственности, а не вокруг реального производства товаров. Если не производится никаких товаров, то не создается никакой стоимости, а если не создается никакой стоимости, то не создается и прибавочной стоимости. В результате все банковские работники — это работники непроизводственной сферы. Более обобщенно — наемные работники, чьи виды деятельности связаны со сферой обмена товаров являются работниками непроизводственной сферы. Например, кассир в бакалейном магазине принадлежит к непроизводственной сфере: его деятельность связана с просто передачей прав собственности (продажей товаров). Однако водители грузовиков и работники складов, которые перевозят еду и помещают ее на полки, — работники производственной сферы, так как их деятельность связана с преобразованием самого товара (его перемещением в пространстве) и, значит, является частью процесса производства.

Основная логика утверждения, что работники непроизводительного труда являются частью новой мелкой буржуазии, состоит в том, что несмотря на то, что они наняты буржуазией, их жизнь поддерживается за счет прибавочной стоимости, произведенной работниками производственной сферы, так как сами они не производят никакой стоимости вообще. Таким образом, в некотором смысле, они живут за счет труда рабочего класса. Иногда утверждается, что такой непроизводительный труд увеличивает степень эксплуатации работников производственной сферы, поскольку это увеличивает объем прибавочной стоимости, имеющейся для перераспределения ее работникам непроизводственной сферы в форме заработной платы. Именно по этой причине они помещаются в промежуточную позицию между пролетариатом и буржуазией. Схематически это утверждение иллюстрирует таблица 3.

Табл. 3: Непроизводительный труд и новая мелкая буржуазия.

Класс	Владеет средствами производства (доход от собственности)	Покупает рабочую силу	Продает рабочую силу (доход от заработной платы)	Производит прибавочную стоимость
Капиталисты	+	+	-	-
Традиционная мелкая буржуазия	+	-	-	-
Новая мелкая буржуазия	-	-	+	-
Пролетариат	-	-	+	+

Примечание: «+» — да; «-» — нет.

Мартин Николаус (Martin Nicolaus) является приверженцем одной из версий этого взгляда. Николаус строит свое доказательство вокруг анализа Марксом в «Капитале» законов движения, которые управляют капиталистическим накоплением. Основной мыслью Николауса является то, что по мере распространения капитализма все увеличивающаяся доля населения должна быть занята непроизводственными видами деятельности в силу двух причин. Во-первых, значительная часть непроизводительного труда технически необходима для процесса накопления:

«По мере возрастания производительности труда число работников непроизводительной сферы, требуемое для обслуживания и поддержания растущих капиталистических учреждений, также растет. Возрастает число традиционных работников непроизводительного труда, например, клерков, бухгалтеров. Более того, появляются совершенно новые отрасли непроизводительного труда; их наиболее яркими примерами являются банковская система, система кредитования, империи страхования и рекламы. Однако рост научных и технологических учреждений, равно как и рост общественного образования в целом, также попадает под эту категорию».

Во-вторых, по мере возрастания производительности труда возрастает объем прибавочной стоимости (даже несмотря на то, что норма прибыли может уменьшаться). Для продолжения накопления капитала эта прибавочная стоимость должна быть реализована. Если этого не происходит, наступает кризис недопотребления. Распространение должностей непроизводственной сферы является одним из основных путей, ослабляющих такие тенденции к недопотреблению. Результатом этих двух требований развитого капитализма — технической потребности в непроизводительном труде и потребности поглощать прибавочный продукт — является то, что Николаус определяет как «“закон прибавочного класса” (the law of the surplus class), то есть закон, согласно которому новый средний класс имеет тенденцию к численному росту»[25].

Несколько более сложным примером этого же взгляда на средний класс является позиция Джона Урри (John Urry), который формулирует проблему несколько иначе, чем Николаус. Он утверждает, что «природа капитализма такова, что есть две группы функций: функции накопления капитала и функции производства стоимости или прибавочной стоимости... Первая — функция капиталиста, вторая — труда». Эти две функции порождают две дихотомии: собственность на средства производства и отсутствие таковой; производство и непроизводство стоимости. Так же как Николаус, Урри затем определяет новый средний класс как невладельцев и непроизводителей прибавочной стоимости[26].

Далее Урри выдвигает серию других дихотомий, по которым люди различаются в своих рабочих ситуациях: высокий статус и низкий статус; имеющие власть и не имеющие таковой; те, кто нанимает, и те, кого нанимают. По этим признакам средний класс также отличается от класса рабочих. Тогда как рабочие имеют низкий статус, не имеют власти и являются нанимаемыми, все члены нового среднего класса имеют высокий статус или власть и, в случае с менеджерами, также являются и нанимателями — то есть они «ответственны за найм рабочей силы»[27]. Суммируя сказанное, мы получаем типологию классовых позиций, представленную в таблице 4.

Табл. 4: Критерии обозначения классовой позиции в анализе Урри.

Класс	Место на рынке	Рабочее место
	Владеет средствами производства	Производит стоимость	Использует наемный труд	Имеет высокий статус	Имеет власть
Капиталисты	+	-	+	+	+
Традиционная мелкая буржуазия	+	+/-	Не обсуждается Урри
Новые средние классы	-	-	-/+	+/-	+/-
Менеджеры	-	-	+	+	+
Высококвалифицир- ованные работники	-	-	-	+	+
Клерки	-	-	-	+	-
Мастера	-	-	-	-	+
Рабочие	-	+	-	-	-

Примечание: «+» — да; «-» — нет; «+/-» — часто; «-/+» — редко.

Наиболее тщательная попытка связать анализ нового среднего класса с понятием непроизводительного труда представлена в работах Никоса Пуланцаса (Nicos Poulantzas), особенно в двух его книгах «Политическая власть и социальный класс» (Political Power and Social Class, London: New Left Books, 1973) и «Классы при современном капитализме» (Classes in Contemporary Capitalism, London: New Left Books, 1975). Я подробно изложил и проанализировал его теорию классовой структуры в Class, Crisis and the State, а здесь я лишь вскользь коснусь основных моментов этого анализа.

Так же, как Николаус и Урри, Пуланцас утверждает, что наемных работников непроизводственной сферы следует исключить из рядов пролетариата, поскольку они не вписываются в основные, господствующие капиталистические отношения эксплуатации. О рабочих торговли, как об одном из примеров работников непроизводственной сферы, Пуланцас пишет:

«Конечно, эти наемные работники сами подвергаются эксплуатации, и их заработная плата соотносится с воспроизводством их рабочей силы. “Работник торговли ... увеличивает доход капиталиста, помогая ему снижать издержки от реализации прибавочной стоимости, поскольку выполняет отчасти неоплаченный труд.” Таким образом, прибавочная стоимость изымается у наемных работников, занятых в торговле, однако такие работники не подвергаются непосредственной эксплуатации в процессе функционирования господствующих капиталистических отношений эксплуатации и в процессе создания прибавочной стоимости»[28].

Рабочий класс определяется фундаментальным противоречием капитализма между непосредственными производителями, отчужденными от средств производства и производящими общественный прибавочный продукт в форме прибавочной стоимости, и буржуазией, владеющей средствами производства и присваивающей прибавочную стоимость. Наемные работники непроизводственной сферы, однозначно не принадлежащие к буржуазии, не способствуют производству прибавочного продукта и, значит, не подвергаются непосредственной эксплуатации.

В своем анализе Пуланцас идет дальше Николауса и Урри по двум важным направлениям. Во-первых, он настаивает на том, что невозможно определить классовые позиции на уровне только экономических отношений; в расчет должны также приниматься политические и идеологические факторы. В то время как Урри лишь затрагивает в своем анализе проблемы власти и статуса на предприятии, Пуланцас описывает политические и идеологические отношения более системно. Во-вторых, Пуланцас детально анализирует глобальное понятие «собственности на средства производства» и разбивает его на несколько взаимосвязанных аспектов. Это дает возможность более тонкого анализа границ между буржуазией и новой мелкой буржуазией.

Когда Пуланцас говорит о «политических отношениях» как о детерминанте классовой позиции, он обращает особое внимание на отношения контроля и власти на капиталистическом предприятии. Пуланцас пишет:

«Работа по управлению и контролю при капитализме является непосредственным воспроизводством в самом процессе производства политических отношений между классом капиталистов и рабочим классом»[29].

С этой точки зрения, мастер или супервайзор в товарном производстве занимают позицию политического господства по отношению к рабочему классу. Значит, такого индивида следует отнести к новой мелкой буржуазии, даже если он занят в производительном труде в процессе производства.

«Идеологические отношения» используются Пуланцасом главным образом для описания статусного разделения между умственным и физическим трудом. Так, например, специалист-«белый воротничок» в капиталистическом обществе занимает позицию экономического господства по отношению к рабочему классу вследствие своей идеологической роли «эксперта». Для воспроизводства классовых отношений при капитализме важно, чтобы рабочие верили, что эксперты необходимы для производства и что рабочий класс сам не в состоянии его организовать. Специалисты и другие работники умственного труда являются проводниками этих отношений идеологического господства. Следовательно, по мнению Пуланцаса, даже если работники умственного труда никого не контролируют и работают в производственной сфере, будет справедливым причислить их к новой мелкой буржуазии.

Поэтому различие между рабочим классом и новой мелкой буржуазией определяется, во-первых, различием между производительным и непроизводительным трудом, а во-вторых, — отношениями политического и идеологического господства и подчинения. В результате значительная часть работников производственной сферы включается в новую мелкую буржуазию наряду с работниками непроизводственной сферы.

В работах Пуланцаса разделение между новой мелкой буржуазией и классом капиталистов проанализировано прежде всего с точки зрения вышеописанных отношений собственности и распоряжения. Так же, как и рабочий класс, новая мелкая буржуазия исключена из отношений юридической и экономической собственности на средства производства, также она ими и не распоряжается. Политические и идеологические отношения подчиняют эту категорию людей капиталу. Значит в целом новую мелкую буржуазию можно рассматривать как класс, подчиненный капиталу экономически, политически и идеологически и в то же время занимающий в классовых отношениях позицию экономического и/или политического и/или идеологического господства по отношению к рабочему классу. Все эти критерии вместе представлены в сложной типологии, которую иллюстрирует таблица 5.

В этой типологии стоит отметить два момента. Во-первых, данные критерии очень узко определяют рабочий класс. Если позиция лишь немного отклоняется от собственно пролетариата, то она вообще исключается из рабочего класса. В результате, рабочий класс становится небольшим меньшинством американского населения. Согласно критериям Пуланцаса, рабочий класс составляет, возможно, не более 20 процентов от экономически активного населения Соединенных Штатов[30]. Во-вторых, Пуланцас очень широко определяет класс капиталистов. Простой менеджер, не участвующий в отношениях собственности, юридического не владеющий средствами производства, но участвующий в принятии решений, относительно того, как должен осуществляться процесс производства, помещается в класс собственно буржуазии. Пуланцас пишет: «Следовательно, во всех случаях менеджеры являются неотделимой частью класса буржуазии»[31].

Критика

Главным недостатком этих концепций классовой структуры является то значение, которое в них придается различению между производительным и непроизводительным трудом. Если в рамках общественного разделения труда мы должны поместить две позиции в различные классы на основе экономических критериев, то эти позиции должны иметь фундаментально различные классовые интересы на экономическом уровне. Вообще, оправдано ли различение между производительным и непроизводительным трудом? И производительный, и непроизводительный труд подвергаются эксплуатации в том смысле, что присваивается неоплаченное рабочее время. Единственное различие между ними состоит в том, что в случае с производительным трудом неоплаченное рабочее время непосредственно присваивается в виде прибавочной стоимости, а в случае с непроизводительным трудом неоплаченный труд просто уменьшает издержки капиталиста при присваивании части прибавочной стоимости, произведенной в другом месте. В обоих случаях капиталист стремится к тому, чтобы зарплата работников оставалась как можно ниже. В обоих случаях работники лишены контроля над процессом труда. В обоих случаях капиталист старается увеличить производительность труда, заставить работников работать больше. И в обоих случаях социализм является необходимым условием для прекращения эксплуатации. Трудно проследить, где начинается фундаментальное расхождение между экономическими интересами позиций производительного и непроизводительного труда при капиталистических производственных отношениях. (Конечно, не следует отрицать возможности возникновения конфликтов между непосредственными интересами производительного и непроизводительного труда — точно так же они постоянно появляются и внутри самого промышленного пролетариата.)

Даже если бы в определенном случае работники непроизводственной сферы и имели интересы, фундаментально отличные от интересов рабочего класса, все равно было бы затруднительно назвать их мелкими буржуа, «новыми» или какими-нибудь еще. То же касается и критики утверждения, что дипломы являются формой мелкобуржуазной собственности: объективные позиции наемного труда в непроизводственной сфере и мелких собственников, традиционной мелкой буржуазии настолько отличаются друг от друга качественно, что трудно представить, как их можно отнести к одному классу. Традиционная мелкая буржуазия даже задействована не прямо в капиталистическом способе производства, а в простом товарном производстве. Хотя она обычно и подчиняется капиталу через рыночные отношения, она не находится с ним в непосредственных отношениях производства. Однако наемный труд в непроизводственной сфере является существенным элементом самого капиталистического способа производства. Работники непроизводственной сферы в процессе производства непосредственно подчиняются капиталу.

На эту критику Пуланцас отвечает, что хотя традиционные мелкобуржуазные производители и в самом деле занимают позиции, значительно отличающиеся от позиций новой мелкой буржуазии, тем не менее эти различные экономические позиции имеют одинаковую идеологию. Это идеологическое единство мелкой буржуазии является достаточно сильным, чтобы считать и традиционную, и новую мелкую буржуазию частями одного класса. В качестве примера такой единой идеологии Пуланцас приводит индивидуализм и карьеризм обеих — и традиционной, и новой мелкой буржуазии.

Такая защита кажется мне необоснованной по двум причинам. Во-первых, утверждение, что общая идеология, какой бы сильной она ни была, может служить основой для общей классовой позиции, совершенно не соотносится с утверждением, что классовая структура прежде всего определяется социальными отношениями производства. Хотя идеологические факторы и могут играть важную роль в усилении или ослаблении классовых противоречий и хотя они определенно играют главную роль в процессе классообразования, они не могут свести на нет фундаментальные различия на уровне производственных отношений. Во-вторых, весьма сомнительно само утверждение Пуланцаса, что традиционная и новая мелкая буржуазии имеют по сути схожую идеологию. И та, и другая могут быть индивидуалистичными, но индивидуализм традиционной мелкой буржуазии («будь сам своим боссом», «человек, создавший себя сам») радикально отличается от индивидуализма новой мелкой буржуазии («энергичный человек организации»). В первом случае индивидуализм является идеологией автономии и независимости; во втором — идеологией конкурирующего карьеризма и амбиций внутри бюрократических отношений зависимости и господства. Эти различия частично отражают основные различия их размещения в производственных отношениях. Эти две категории заметно различаются также и с точки зрения чисто политической идеологии: традиционная мелкая буржуазия, по крайней мере в Соединенных Штатах, имеет тенденцию к ультраконсерватизму и антигосударственности, тогда как специалисты, высококвалифицированные работники и управленцы, относящиеся к новой мелкой буржуазии, часто более либеральны и выступают за социальное государство и т.д.

 

Не в полной мере эксплуатируемые наемные работники
и новая мелкая буржуазия

Наиболее аргументированно этот взгляд изложен в очень интересной работе Кристиана Бодло (Christian Baudelot), Рожера Эстабле (Roger Establet) и Жака Мальмора (Jacques Malemort)[32]. Авторы опровергают мнение, согласно которому наемные работники непроизводственной сферы имеют какую-то выгоду от эксплуатации. Хотя они и не производят прибавочной стоимости, их рабочая сила оплачивается согласно ее стоимости, и они выполняют прибавочный труд (рабочее время сверх стоимости их рабочей силы) для капиталиста. Однако некоторые наемные работники получают заработную плату, которая на самом деле превосходит стоимость их рабочей силы. Если взять крайний случай, например, высших менеджеров компаний, то такие наемные работники могут вообще перестать подвергаться эксплуатации, не выполняя неоплаченного труда для капитала. В любом случае, такие не в полной мере эксплуатируемые наемные работники имеют реальное влияние на увеличение степени эксплуатации рабочего класса и, значит, занимают классовую позицию, противоположную позиции рабочего класса.

По определению Бодло и др. к мелкой буржуазии относятся «все те, кто благодаря занимаемому ими месту в производственных отношениях, получает от буржуазии часть общественной прибавочной стоимости. Другими словами, мелкие буржуа — это те, кто не являются капиталистами и получают в качестве дохода — в любой форме (жалования, коммерческой прибыли, комиссионных) — некоторую сумму денег, превышающую стоимость их рабочей силы»[33]. Следует отметить, что, согласно этому определению, крестьяне и ремесленники не относятся к мелкой буржуазии. Поскольку весь свой доход они получают от своего собственного труда (заработанный доход), а не от перераспределения прибавочной стоимости, то они занимают классовую позицию, однозначно не зависимую от эксплуатации буржуазией рабочего класса. К мелкой буржуазии относятся те позиции, которые сами не принадлежат к классу капиталистов и которые посредством различных специфических механизмов получают часть прибавочной стоимости, изъятой у рабочего класса.

На основе этого определения Бодло и др. пытаются приблизительно подсчитать ту часть дохода различных категорий высококвалифицированных позиций, занимаемых «белыми воротничками», которая превышает стоимость рабочей силы среднего индивида, занимающего такую позицию. Метод, которым проводились эти подсчеты, нацелен на максимальное увеличение оцениваемой стоимости рабочей силы различных категорий, чтобы по возможности затруднить обнародование дохода, превышающего эту стоимость[34]. Тем не менее их окончательные результаты впечатляют: 55 процентов дохода высших менеджеров, 48 процентов дохода инженеров, 41 процент дохода университетских преподавателей и 27 процентов дохода специалистов превышают стоимость их рабочей силы[35]. Поскольку такие повышенные доходы зависят от эксплуатации рабочего класса, то интересы этих позиции становятся непосредственно связанными с интересами буржуазии и, значит, эти позиции не попадают в рабочий класс. Тем не менее, они не относятся к буржуазии, так как они сами являются наемными работниками, которые подвергаются частичной эксплуатации и подчиняются в процессе производства классу капиталистов. Таким образом, они занимают промежуточное классовое положение, положение мелкой буржуазии.

Критика

Этот анализ выполнен очень искусно. И все же нет уверенности в том, что причисление всех этих позиций к одному классу, классу мелкой буржуазии, на основании лишь его повышенных доходов, является оправданным. Разумеется, Бодло и др. подчеркивают, что этот класс получает свои повышенные доходы «вследствие своего места в производственных отношениях», однако эти авторы нигде не дают системного определения того, что именно в их «месте в производственных отношениях» дает им такие привилегии в получении дохода[36].

На самом деле различные составляющие мелкой буржуазии, перечисленные этими авторами, занимают очень разные позиции в социальных производственных отношениях. Одни из них — торговцы-индивидуалы и квалифицированные работники, продающие товары и услуги прямо на рынок. Другие — менеджеры, непосредственно подчиненные капиталу в процессе производства и, в то же время, господствующие над трудом и, таким образом, занимающие позиции в самом сердце капиталистических производственных отношений. Третьи — наемные работники, совсем отчужденные от непосредственного господства над трудом. Хотя по различным причинам эти позиции и могут иметь «привилегии при получении доходов», как это утверждается и в других теориях, касающихся новой мелкой буржуазии, это еще не дает оснований считать, что они занимают одну позицию в социальных производственных отношениях и, соответственно, принадлежат к одному классу.

Общим во всех этих теориях о новой мелкой буржуазии является утверждение, что определенные категории наемных работников занимают ту же классовую позицию, что и различные категории мелких бизнесменов-индивидуалов и владельцев магазинов. Каждая из трех проанализированных теорий приводит разные критерии исключения определенных позиций из рабочего класса (обладание дипломами или умениями, выполнение непроизводительного труда, доход, превышающий стоимость рабочей силы), но все они утверждают, что эти позиции, находящиеся вне рабочего класса, составляют часть мелкой буржуазии. По вышеуказанным причинам эти утверждения нарушают основополагающую логику определения классовой структуры с точки зрения общих позиций в социальных производственных отношениях.

Теории «нового класса»

Одним из решений проблемы места новой мелкой буржуазии в классовой структуре является утверждение, что те категории наемных работников, которые выпадают из рабочего класса, составляют отдельный новый класс, отличный и от мелкой буржуазии, и от рабочего класса, и от класса капиталистов[37]. Такой взгляд был убедительно высказан Барбарой и Джоном Эренрайх (Barbara and John Ehrenreich)[38].

Эренрайхи утверждают, что в ходе капиталистического развития появился новый класс, совершенно отличный от других; они называют его «классом специалистов и менеджеров» (кратко — КСМ). По их определению: «КСМ — это получающие жалование (а не заработную плату — прим. переводчика) работники умственного труда, которые не владеют средствами производства и чьи основные функции в социальном разделении труда можно приблизительно описать как воспроизводство капиталистической культуры и капиталистических классовых отношений»[39]. Как класс, КСМ развил свои собственные специфические организации (профессиональные организации), свою собственную специфичную идеологию (технократичный либерализм), а также свое собственную систему рекрутирования и подготовки (университеты, особенно элитные). Его интересы явно отличаются от интересов рабочего класса и класса капиталистов. Хотя КСМ и обязан своими позициями буржуазии, последняя противоречит представлению этого класса о технократически организованном, постиндустриальном обществе. Однако, хотя КСМ и разделяет антипатию рабочего класса к буржуазному господству, он отличается от рабочего класса той объективной ролью, которую он играет в воспроизводстве подчинения и эксплуатации рабочих. Таким образом, КСМ попадает в запутанную паутину конфликтов и дополнительных классовых интересов.

Критика

Анализ Эренрайхов во многом является шагом вперед по сравнению с различными попытками рассматривать квалифицированных работников, специалистов и управленцев как часть мелкой буржуазии. Противоречивый характер их классовых интересов прослеживается значительно отчетливее, если считать их отдельным классом, а не смешивать с традиционной мелкой буржуазией. Тем не менее эта теория также не лишена недостатков. Два из них особенно бросаются в глаза: один касается проблемы функционального характера определения классов; второй связан с гипотезой классового единства позиций внутри КСМ.

На первый взгляд, на классы с точки зрения их функций доказывает связь менеджеров, специалистов и тому подобных позиций с рабочим классом. Многие из этих позиций не заняты непосредственно в процессе производства, и можно считать, что значительная часть их функций влияет на воспроизводство классовых отношений (иными словами, «служит» их воспроизводству). Проблема, однако, заключается в том, что функциональное влияние редко полностью совпадает со структурными позициями — что затрудняет построение типологии позиций на основе их функциональных связей.

Эта общая проблема особенно актуальна при противопоставлении функций «производства» и «воспроизводства». Как показал анализ товарного фетишизма Марксом, значительная часть процесса воспроизводства классовых отношений происходит прямо в самом процессе труда. В результате, промышленные рабочие «выполняют» функцию воспроизводства лишь потому, что они заняты в капиталистическом процессе производства.

Конечно, Эренрайхи не уделяют воспроизводству вообще столько внимания, сколько они уделяют специализированному выполнению воспроизводящих видов деятельности. Хотя работники фабрики и могут способствовать воспроизводству классовых отношений, их работу нельзя считать специализированной с точки зрения функции воспроизводства. Однако сведение анализа к тем случаям, когда встречается такое специализированное выполнение функции воспроизводства, не снимает всех трудностей. Многие квалифицированные работники, занимающие такие позиции — инженеры, специалисты, даже менеджеры — одновременно занимают должности, непосредственно включенные в процесс производства, они задействованы в видах деятельности, непосредственно способствующие производству. Например, когда инженер работает над проектом моста, он задействован в одной из частей реального процесса производства. Хотя статус инженера как эксперта на самом деле может способствовать воспроизводству классовых отношений, нет априорного основания утверждать, что с этой точки зрения роль инженера является господствующей. За исключением немногих случаев, когда выполняется только одна функция, трудно выяснить, как можно получить соответствующий критерий для оценки роли различных функций.

Стоит отметить последнюю проблему, касающуюся функциональных определений. Можно утверждать, что определенные институты в капиталистических обществах почти исключительно выполняют функцию воспроизводства классовых отношений. Простейшими примерами, наверное, являются средства правительственной пропаганды; однако не так все просто с идеологическим и репрессивным аппаратом государства в целом. Если такие институты в общем выполняют функцию воспроизводства классовых отношений, тогда деятельность всех работников внутри этого аппарата должна рассматриваться как служащая той же функции. Значит, машинистка или дворник на военной базе будут способствовать функции воспроизводства классовых отношений и, следовательно, попадут в КСМ.

Если принять скорее структурное, чем функциональное, определение классовых отношений, то проблема моментально исчезает. Она смещается на отношения господства и контроля внутри отдельного института, а не просто на функцию института как целого. Поскольку машинистки и дворники совершенно исключены из какого бы то ни было участия в контроле, то они будут считаться частью рабочего класса.

Выдвигаемая теория о классовом единстве КСМ является такой же серьезной проблемой, как и проблема определения класса на основе его функций. Как мы уже сказали в нашей критике теорий новой мелкой буржуазии, для того, чтобы набор социальных позиций считался классом, эти позиции должны разделять общие фундаментальные классовые интересы и, кроме этого, эти интересы должны быть отличными от интересов других классов. Напоминаем, что фундаментальные интересы — это интересы, определенные с точки зрения способа производства. Имеет ли КСМ в том виде, в каком он был проанализирован Эренрайхами, такие общие классовые интересы?

По их собственному мнению, такое единство интересов весьма проблематично. КСМ включает управленцев высшего звена, учителей, инженеров, медсестер. Хотя и медсестра, и управленец высшего ранга могут отличаться от рабочего класса на идеологическом уровне с точки зрения социального статуса, вряд ли они имеют общие фундаментальные интересы с точки зрения социальной организации производства. Действительно, Эренрайхи предполагают, что медсестра «ближе» к рабочему классу, чем управленец, занимающий высокий пост. Из этого следует, что у нее больше общего с рабочими — то есть ее классовые интересы больше пересекаются с интересами рабочих — чем с определенными категориями внутри самого КСМ. В таком случае трудно понять, как КСМ можно считать самостоятельным классом со своими настоящими классовыми интересами. Если класс вообще что-нибудь значит, то это предполагает, что члены этого класса имеют больше классовых интересов с членами своего класса, чем с членами других классов.

 

Противоречивые позиции в классовых отношениях:
функциональные теории

Все вышеописанные концепции классовой структуры — простой поляризации, новой мелкой буржуазии и нового класса — имеют общую точку отсчета: все позиции внутри классовой структуры должны попасть только в один класс. Хотя эти концепции и предлагают разные пути построения типологии для такой структуры, все они совпадают в том, что существует простое разделение этих позиций на классы. Ни в одной из этих концепций не уделяется большого внимания позициям внутри классовых отношений, которые не являются частью классов[40].

Концепция противоречивых позиций в классовых отношениях имеет целью дать альтернативное общее решение проблем, касающихся анализа классовой структуры. Вместо утверждения, что все двусмысленные категории в классовой структуре принадлежат или к одному классу, или к другому, постулируется, что определенные позиции объективно находятся более, чем в одном классе (или, другими словами, объективно тяготеют к разным классам). Такие противоречивые социальные позиции следует изучать отдельно, а не пренебрегать ими, помещая все их в отдельные классы.

Разумеется, недостаточно просто утверждать, что определенные позиции являются объективно тяготеющими к разным классам. Необходимо также дать системный анализ классовых отношений, приблизительно раскрывающий природу объективно противоречивых позиций. За последнее время в литературе появилось два основных способа рассмотрения таких противоречивых позиций. Первый уже был обсужден: отношения господства и подчинения, характеризующие социальные производственные отношения, разбиваются на несколько взаимозависимых связей, а противоречивые позиции определяются как несочетаемые комбинации этих связей.

Второй способ для удобства будет называться функциональным подходом к противоречивым позициям, хотя мы и увидим, что он заключается не только в простом функциональном анализе классовых отношений[41]. Наиболее полно этот подход описан в работе Г. Карчеди (G. Carchedi)[42]. Исходное утверждение Карчеди было несколько упрощено и некоторым образом дополнено Розмари Кромптон и Джоном Габбей[43]. Здесь я уделю особое внимание исходному определению Карчеди, поскольку оно лучше всего объясняет эту теорию.

Карчеди определяет классовые позиции в трех измерениях: собственности, экспроприации и функционирования[44]. Первый из этих элементов похож, но не совпадает с тем, что я называю экономической собственностью. В моем анализе под экономической собственностью понимается контроль над процессом инвестирования и накопления, это понятие следует отличать от понятия распоряжения, связанного с контролем над физическими средствами производства. Карчеди также противопоставляет экономическую собственность распоряжению, однако он придает обоим понятиям несколько иное значение. Собственность определяется как «власть распоряжаться средствами производства и рабочей силой», а распоряжение — как «способность приводить в движение средства производства и управлять ими»[45]. Карчеди настаивает, что распоряжение присуще рабочему классу, а не классу капиталистов, поскольку средства производства «приводятся в движение» именно рабочими. В любом случае, экономическая собственность связана с реальным контролем — в отличие от юридического права собственности, — и в русле наших рассуждений его можно считать схожим с понятием, используемым в моем анализе.

Элемент экспроприации, с одной стороны, отражает ту степень, в какой позиция задействована в выполнении неоплаченного труда, а с другой — изымание неоплаченного рабочего времени других людей. Когда неоплаченный труд изымается в форме прибавочной стоимости, то есть когда труд производителен, Карчеди говорит, что он «подвергается эксплуатации». Когда неоплаченный труд изымается прямо в форме труда, это называется «экономическим угнетением».

Главную роль в анализе Карчеди играет функциональный элемент, иными словами, функция, выполняемая особыми позициями внутри социальных отношений производства. Особую роль играет социальное содержание (в отличие от технического) функций в процессе производства. При монополистическом капитализме эти функции могут быть разделены на «глобальные функции капитала» и на «функции совокупного работника». Эти понятия являются результатом анализа трех стадий капиталистического развития. Первая стадия, по определению Карчеди, представляет собой «частнокапиталистический способ производства, характеризующийся формальным подчинением труда капиталу». Эта стадия относится к раннему периоду капиталистического развития, когда рабочие были собраны в отдельной мастерской под формальным контролем частного капиталиста, однако при этом каждый работник контролировал весь процесс труда (то есть разделение труда в процессе производства было незначительным).

На второй стадии, которая называется «частнокапиталистическим способом производства, характеризующимся реальным подчинением труда капиталу», появляется современная фабрика с детальным разделением труда и отсутствием контроля рабочих над процессом труда. На этой стадии производство осуществляется скорее совокупными работниками, чем группой работников-индивидов — иными словами, процесс производства требует объединения и координации в ходе многоступенчатого процесса труда. На конечной стадии, на стадии монопольно-капиталистического способа производства, производство контролируется уже не капиталистами-индивидами, а теми, кого Карчеди называет «глобальными капиталистами», то есть капиталистами, организованными в совокупную, дифференцированную, управленческую структуру.

Следовательно, для понимания классовой позиции рабочих и капиталистов в обществе монополистического капитализма мы должны точно знать, чем же определяется функция глобального капиталиста и функция совокупного работника в рамках социальных производственных отношений. Карчеди приходит к выводу, что основной функцией глобального капиталиста является «контроль и надзор» над процессом труда, а основной функцией совокупного работника

— «принятие участия в сложном, научно организованном процессе труда (то есть в производстве потребительской стоимости, материальной или нематериальной) в качестве совокупного работника, в качестве агента, посредством которого или капитал в производственной сфере производит и присваивает непосредственно прибавочную стоимость (экономическая эксплуатация), или же капитал в непроизводственной сфере участвует в распределении прибавочной стоимости, произведенной в производственной сфере экономики (экономическая эксплуатация)»[46].

Сутью этого довольно сложного определения является то, что функция совокупного работника заключается в его участии в производстве потребительских стоимостей (то есть в процессе труда); что процесс труда сложен и научно организован (то есть имеет место детальное разделение труда) так, что ни один отдельно взятый работник не производит товара целиком; и что неоплаченный труд изымается у работника или в форме прибавочного труда, или в форме прибавочной стоимости.

Важным аспектом функции совокупного работника является то, что Карчеди называет «работой по координации и концентрации в капиталистическом процессе производства». Ее не следует путать с «работой по контролю и надзору». Контроль и надзор формируют роль капиталиста, они обеспечивают производство прибавочной стоимости в процессе производства; а координация и концентрация — часть самого процесса труда, одна из сторон совокупной деятельности, необходимой для производства потребительских стоимостей.

Теперь мы можем дать определение противоречивых позиций с точки зрения Карчеди. Противоречивые позиции (или то, что Карчеди называет новым средним классом) — это позиции, исключенные из отношений собственности на средства производства, но в разном соотношении принимающие участие и в глобальной функции капитала, и в функции совокупного работника. Значит, они одновременно являются и эксплуатируемыми, и эксплуататорами. Это определение иллюстрирует таблица 6. Карчеди формулирует это так:

«Таким образом, с точки зрения производственных отношений, мы можем определить капиталиста как агента производства, который занимает позицию, основанную на владении средствами производства, изымании прибавочной стоимости и выполнении функции капитала. Короче говоря, можно сказать, что капиталисты являются владельцами/неработниками/эксплуататорами. И, напротив, рабочие — это невладельцы/работники/эксплуатируемые. Однако средние классы можно определить только с точки зрения противоречия. Например, есть позиции, а, значит, и агенты, не имеющие средств производства и не выполняющие глобальную функцию капитала. Они составляют часть нового среднего класса»[47].

Высшие слои этого «нового среднего класса» близки к выполнению глобальной функции капитала; низшие — к выполнению функции совокупного работника. В любом случае, отличительной чертой нового среднего класса является выполнение обеих функций и, значит, его занятие противоречивой позиции в классовых отношениях.

Карчеди использует эту схему для интересного анализа пролетаризации противоречивых позиций. Капитал стремится нарушить равновесие между глобальной функцией капитала и функцией совокупного работника, присущими противоречивым классовым позициям так же, как он постоянно стремится увеличить производительность труда внутри собственно рабочего класса. Это достигается прежде всего посредством технических изменений, снижающих уровень квалификации, необходимой для таких позиций («деквалификация рабочей силы»), и, следовательно, уменьшающих ответственность этих позиций в общественном разделении труда:

«Главным источником перемен является введение новых технологий. Это введение приносит изменения в техническое содержание функций и, возможно, также изменения в их социальное содержание. Пролетаризация части нового среднего класса, то есть тех агентов производства, кто, с точки зрения выполняемой ими функции, выполняет и глобальную функцию капитала, и функцию совокупного работника, наглядно иллюстрирует это явление. Обесценивание рабочей силы этих агентов посредством снижения уровня их труда с квалифицированного на средний обычно происходит вследствие дробления операций и т.п. (происходит изменение в технической стороне выполняемой функции). Это уменьшает ответственность и порождает тенденцию терять контроль и надзор над агентами; происходит уменьшение (или потеря) глобальной функции капитала (изменение в социальной стороне выполняемой функции)»[48].

Как бы ни были неубедительны доказательства Карчеди, касающиеся того, что такая деквалификация позиций «среднего класса» является общей тенденцией развитого капитализма, в то же время он верно утверждает, что, в целом, многие противоречивые позиции становятся ближе к рабочему классу, который имеет серьезные основания для политической и экономической борьбы.

Критика

Из всех изложенных позиций та, которой придерживается Карчеди, наиболее близка к моей. Он четко анализирует классовую структуру, исходя из противоречивых комбинаций различных аспектов классовых отношений, и он понимает, что определенные положения в классовой структуре тяготеют к разным классам, а не относятся однозначно к одному классу.

Однако в этих двух подходах есть определенные различия. Наиболее бросающимся в глаза является то, что анализ Карчеди строится вокруг одной противоречивой позиции, тогда как в моем анализе таких совершенно отчетливых противоречивых позиции три: менеджеры и супервайзоры занимают противоречивую позицию между рабочим классом и буржуазией; полуавтономные работники — между рабочим классом и мелкой буржуазией; мелкие работодатели — между мелкой буржуазией и собственно буржуазией. Карчеди говорит лишь о первой из них. Полуавтономные работники смешиваются с рабочим классом, а мелкие работодатели (которых он называет «старым средним классом») — с противоречивой позицией между классом капиталистов и рабочим классом.

Почему этих противоречивых позиций нет в анализе Карчеди? Ответ можно найти, если вдуматься в компоненты определения классовых отношений, используемого в этих двух подходах к анализу противоречивых классовых позиций. Первая составляющая, экономическая собственность, у нас очень похожа. Хотя я и рассматриваю этот аспект классовых отношений несколько более узко, чем Карчеди, который определяет его с точки зрения контроля над процессом накопления в целом (прибавочная стоимость, инвестиции), основное содержание понятия является схожим в обоих анализах. Второй компонент определения Карчеди, экспроприация, в моей схеме на первый взгляд вообще отсутствует. В результате все аспекты производственных отношений являются отношениями эксплуатации, так как присвоение прибавочной стоимости является следствием господства (контроля) над инвестициями, физическим капиталом и трудом. Отношения эксплуатации вообще не включены в таблицу 1, так как они кажутся излишними. Тем не менее, различие между нашими подходами не в этом, так как в анализе Карчеди элемент экспроприации прекрасно совпадает с функциональным элементом и, значит, как формальный критерий является лишним.

Главное различие наших подходов — это третий элемент анализа классовых отношений Карчеди, «функциональный элемент». С глобальной функцией капитала — работой по контролю и надзору над процессом труда — никаких проблем нет. По крайней мере, в общих чертах она схожа с третьим аспектом производственных отношений в моем анализе (некоторые второстепенные различия будут перечислены ниже). Но где же мой второй аспект производственных отношений — контроль над физическим капиталом (физическими средствами производства)? На первый взгляд кажется, что его нет в анализе Карчеди, однако на самом деле он является существенным компонентом «функции совокупного работника».

В таком случае главное различие между нашими подходами заключается в том, что Карчеди считает распоряжение физическими средствами производства одним аспектом функции совокупного работника; он называет его работой по координации и концентрации в процессе труда. Я считают полное распоряжение средствами производства характерной чертой позиции капиталиста в рамках социальных производственных отношений.

Разница между этими двумя позициями заключается в различении нами социальной и технической сторон производственных отношений. С аналогичными проблемами мы столкнулись при обсуждении работы Катлера, Хиндесса, Хирста и Хуссейна. Это тот случай, когда сложный процесс производства не может осуществляться без определенного количества планирования, координации, распределения ресурсов по различным видам деятельности и отбора соответствующих технологий. Значит, в некотором смысле, вся эта деятельность, касающаяся контроля над физическими средствами производства, является технически необходимой для производства. Но есть также и другой случай, когда структура принятия решения, существующая на капиталистических предприятиях для выполнения технических операций, сама не является технически предопределенной. Контроль над решениями, касающимися технически необходимой деятельности, — это на самом деле социальное отношение, сторона классовых отношений. Капиталисты «имеют» средства производства (так же, как они и «распоряжаются» ими) именно так, как они контролируют деятельность, связанную с принятием решений о размещении и использовании физических средств производства. Это не значит, что они на самом деле принимают все решения. Напротив, само существование противоречивых классовых позиций предопределено передачей капиталистами некоторой власти управленческим агентам. Но сам процесс они несомненно контролируют.

В анализе Карчеди все виды деятельности, технически необходимые для производства, составляют часть функции совокупного работника. Так как планирование и координация технически необходимы, плановики и координаторы (менеджеры) выполняют функцию совокупного работника. Функцию капитала они выполняют лишь в том смысле, что они имеют возможность контролировать труд, а не в том, что они имеют возможность принимать решения, касающиеся осуществления реального процесса производства.

Такое понимание собственности порождает любопытные противоречия. Согласно анализу Карчеди, многие мастера, работающие на конвейере, будут прежде всего выполнять функцию капитала. Хотя некоторые мастера и заняты в работе на конвейере, в большинстве случаев их основными задачами являются надзор и контроль. В то же время деятельность многих менеджеров среднего и высшего ранга практически совсем не включает контроля и надзора. Их первоочередной задачей является долгосрочное планирование производства, изучение рынка, принятие общих решений, касающихся процесса производства. Таким образом, в результате (по крайней мере с точки зрения функционального элемента по Карчеди) мастера оказываются значительно ближе к классу капиталистов, чем менеджеры высшего звена, а высшие менеджеры — почти совсем рабочие (с функциональной точки зрения).

Это противоречие исчезает, как только мы начинаем считать собственность на средства производства не техническим отношением, а отношением власти. Тогда участие высших менеджеров в принятии основных решений, касающихся координации и планирования производства, становится доказательством их близости к капиталу. Однако опять же не следует отрицать, что такое планирование технически необходимо для производства при развитом капитализме. Это не подлежит сомнению и доказывает, что многие высшие менеджеры — и даже некоторые собственно капиталисты-монополисты — выполняют определенные технически полезные функции. Дело в том, что проблемой является не техническая необходимость той или иной деятельности для производства, а отношения господства и подчинения, внутри которых эта деятельность осуществляется.

Если мы сместим акцент на отношения господства и подчинения, то станет возможным более точно определить различные позиции внутри каждого из аспектов производственных отношений, используемых при анализе. В частности, можно говорить о различной степени участия в отношениях собственности на средства производства. Это как раз то, что позволяет определить категорию полуавтономных работников: это те наемные работники, которые не контролируют других работников, но имеют контроль над своим непосредственным процессом труда. Карчеди, с его акцентом на функции работника конвейера и с его пониманием отношений собственности, не может определить эту категорию, эту противоречивую позицию между рабочим классом и мелкой буржуазией.

Если рассматривать отношения собственности как отношения власти, то становится много легче понять классовую позицию мелких работодателей и отделить ее как от позиции менеджеров, так и от позиции традиционной мелкой буржуазии. Карчеди полагает, что мелкие работодатели выполняют функции и капитала, и совокупного работника. Они отличаются от менеджеров монополистической компании, так как они причастны к экономической собственности на средства производства и выполняют функцию капитала индивидуально, а не сообща. Но в выполнении этих функций они по существу схожи с менеджерами и, следовательно, согласно анализу Карчеди, и менеджеры и мелкие работодатели занимают противоречивую позицию между рабочим классом и буржуазией; это также является причиной, по которой он называет их старой и новой частями «среднего класса».

Согласно моему подходу, мелкие работодатели занимают противоречивую позицию между мелкой буржуазией и классом капиталистов, иными словами, противоречивую позицию не внутри капиталистического способа производства, а между способами производства. Такой подход возможен, поскольку я рассматриваю отношения собственности не как функцию совокупного работника, а как отношения господства в процессе производства. И мелкая буржуазия, и мелкие работодатели имеют средства производства, находящиеся в их экономической собственности. Их различает характер контроля над трудом: мелкие работодатели выполняют функцию капитала (по определению Карчеди), а мелкобуржуазные производители — нет. Значит, с моей точки зрения, мелкие работодатели занимают противоречивую позицию между мелкой буржуазией и классом капиталистов.

Различие между двумя упомянутыми концепциями хорошо иллюстрирует анализ доходов мелких работодателей. В моем анализе доход следует считать частично заработанным собственным трудом (мелкобуржуазный компонент) и частично являющимся результатом эксплуатации (капиталистический компонент). С точки зрения Карчеди, мелкие работодатели считаются эксплуатируемыми (когда они выполняют функцию совокупного работника) и эксплуататорами (когда они выполняют функцию капитала).

Возможно, еще рано пытаться делать выводы относительно этих двух альтернативных путей определения противоречивых классовых позиций. Оба подхода не лишены существенных неясностей, и оба находятся в процессе совершенствования. На настоящий же момент достоинством анализа Карчеди является его попытка вписать явные изменения внутри капиталистического производства прямо в классовые отношения. Например, в моей схеме нигде не встречается разграничение выполнения индивидуальной и коллективной деятельности по контролю и надзору. Преимуществом моей стратегии является то, что она дает более детальную картину различных видов противоречивых позиций в классовых отношениях. Анализ структуры облегчает определение различных уровней контроля в рамках особых отношений и, таким образом, делает возможным обнаружение места противоречивой позиции. А особый способ определения всех этих трех аспектов отношений позволяет различить те противоречивые позиции, которые в анализе Карчеди смешаны.

Заключение

По своей сути марксизм не является теорией классовой структуры. Прежде всего это теория классовой борьбы и социальных изменений. Анализ классовой структуры — это не конечная цель марксистской теории, а лишь точка отсчета. Необходимость анализа классовой структуры вызвана к жизни тем, что структура классовых отношений — поле, на котором развертывается классовая борьба и происходят социальные изменения. Целью изучения классовой структуры является осознание того, что способствует изменениям и что их ограничивает. Грубо говоря, для марксистов это означает понимание условий образования такого рабочего класса, который способен революционным путем перейти к социализму.

Рассмотренные здесь альтернативные подходы к анализу классовой структуры можно, таким образом, рассматривать как альтернативные взгляды на то, что является определяющим в процессе классообразования. В конечном итоге различные определения рабочего класса можно воспринимать как разные интерпретации той структуры, которая формирует пролетариат как класс. Имея данные социального исследования, проведенного в 1969 г., и используя каждое из определений, можно получить приблизительное представление о численности рабочего класса в Соединенных Штатах[49]. Поскольку это является одним из основных итогов приведенных в нашей работе определений классовой структуры, стоит представить здесь эти подсчеты.

Довольно легко определить численность рабочего класса путем простого поляризованного взгляда на классовую структуру, так как при решении всех практических задач рабочий класс является эквивалентом населения, получающего заработную плату (немногие получающие жалованье управленцы высшего звена вряд ли повлияют на оценки). Труднее операционализировать определения, ставящие акцент на различии между производительным и непроизводительным трудом. Исходя лишь из названия рода деятельности, зачастую трудно определить, является ли конкретно выполняемая деятельность производительной или непроизводительной. Кроме того, многие конкретные позиции сочетают и производительный, и непроизводительный труд. Тем не менее, в очень грубом приближении, мы можем измерить количество населения, занятого в производственной и непроизводственной сферах, посредством разделения промышленных отраслей на производственные и непроизводственные, а также посредством разделения видов деятельности на категории умственного и физического труда. При этом будут использованы следующие определения:

·        Умственный труд: специалисты, техники, управленцы (согласно названию из деятельности), клерки и работники торговли.

·        Физический труд: ремесленники, рабочие-станочники, неквалифицированные рабочие, рабочие транспорта и сферы услуг (дворники, парикмахеры, повара и так далее).

·        Непроизводственные сектора: оптовая и розничная торговля, финансы, страхование, недвижимость, госучреждения, не выполняющие управленческих функций, а также органы администрации.

·        Производственные сектора: сельское хозяйство, рыболовство, добывающая промышленность, строительство, перерабатывающая промышленность, транспортировка и коммуникации.

Чтобы выявить минимальное количество наемных работников непроизводственной сферы мы будем учитывать отраслевое разделение отдельно, для получения же максимальной цифры мы объединим отраслевое разделение и профессиональное. Несмотря на очевидные издержки такой операционализации, она должна нам дать примерное представление о размере рабочей силы, занятой в непроизводственной сфере[50].

Для того, чтобы определить численность пролетариата в соответствии с приведенными определениями, необходимо остановиться еще на одном различии. Анализируя противоречивые классовые позиции, и Пуланцас, и Карчеди, и я уделяем значительное внимание разграничению между контролирующей и неконтролирующей деятельности. Это является сутью «глобальной функции капитала» для Карчеди, политического критерия классовой позиции у Пуланцаса, а также стержнем моего анализа контроля над рабочей силой как одним из аспектов классовых отношений. Данные, которыми мы будем пользоваться при определении размеров рабочего класса, содержат довольно простое разделение между теми, кто контролирует чужой труд, и теми, кто этого не делает. Каждого респондента спрашивали: «В вашу работу входит контроль над кем-нибудь?» Хотя это и довольно поверхностный критерий контроля, тем не менее он должен дать нам общее представление о части населения, участвующей в контроле.

К сожалению, не имеется данных для однозначного объективного разделения полуавтономных работников (наемных работников, имеющих контроль над своим непосредственным процессом труда) и полностью пролетаризованных рабочих. Однако исследование содержало несколько субъективных вопросов, касающихся условий труда. В частности, каждого респондента просили ответить, насколько («много», «в некоторой степени», «немного», «вообще нет») следующие утверждения соответствуют характеру его работы:

·        работа, позволяющая свободно выбирать способ ее выполнения;

·        работа, позволяющая принимать много самостоятельных решений.

Хотя эти вопросы и явно недостаточны для операционализации объективного контроля в процессе выполняемой работы, тем не менее для того, чтобы получить примерное представление о численности рабочего класса с учетом автономности, мы будем исходить из того, что все наемные работники, не осуществляющие контроль, ответившие на оба вопроса «много», являются «полуавтономными работниками».

Табл. 7: Размер рабочего класса, согласно различным критериям.

Критерии Простой поляризованный взгляд:	Процент экономически активного населения, составляющего часть рабочего класса
	Всего	Мужчины	Женщины
все наемные работники	88,0%	83,6%	95,1%
Наемные работники производственной сферы	20-39	23-47	15-26
Производственная сфера	39,3	46,7	25,9
Физический труд в производственной сфере	30,4	38,1	16,4
Неконтролирующий физический труд в производственной сфере (Пуланцас)	19,7	22,7	14,6
Наемные работники, за исключением класса менеджеров и управленцев (a)	63,1	56,6	82,5
Противоречивые классовые позиции	42-52	32-43	57-68
Все неконтролирующие наемные работники (Карчеди)	51,9	43,4	67,7
Неконтролирующие наемные работники, за исключением полуавтономных работников	41,6	32,8	57,6

Источник: данные проведенного в 1969 г. исследования условий труда

(a) Определяется родом занятий специалистов, техников и менеджеров.

Таблица 7 содержит цифровые данные относительно численности рабочего класса как для всего экономически активного населения, так и отдельно для женщин и мужчин[51]. Из этих данных ясно, что различные определения класса дают совершенно различные картины структурной основы для формирования пролетариата в организованный класс. Согласно простому поляризованному взгляду, структурной основой образования рабочего класса является огромное большинство населения, около 90 процентов[52]. Однако те, кто выделяет класс новой мелкой буржуазии, считают рабочий класс развитых капиталистических обществ небольшим меньшинством. В Соединенных Штатах, согласно их определению новой мелкой буржуазии, рабочий класс составляет что-то между 20 и 40 процентами населения. Сторонники концепции появления нового класса, исключающие из рабочего класса наемных работников, занятых в обслуживании воспроизводства рабочей силы, а не в материальном производстве, считают, что рабочий класс США составляет примерно 60 процентов населения. Наконец, если определять классовую структуру с точки зрения противоречивых классовых позиций, то рабочий класс составляет что-то между 40 и 50 процентами американского населения[53].

Осознание того, как население распределяется по классам, дает лишь общие направления классообразования. Внутри этих направлений возможно огромное разнообразие форм классовой организации и классовой борьбы. Следовательно, невозможно на основе лишь структурного анализа делать какие-либо уверенные прогнозы относительно форм и направлений классообразования. Для того, чтобы такие прогнозы стали возможными, необходимо сочетать структурный анализ с историческим анализом реального поведения классов внутри такой структуры.

Адам Пжеворский (Adam Przeworski) настаивает на необходимости анализа диалектических отношений между структурными качествами позиций в рамках производственных отношений и организацией этих позиций в реальные классовые образования. Анализируя сами структурные позиции, Пжеворский пишет:

«Как бы то ни было, лишь категории позиций в экономических отношениях характеризуют конкретную формацию. Занимающие эти позиции организуются, дезорганизуются и реорганизуются в классы в результате классовой борьбы, которая сама является структурированной совокупностью экономических, политических и идеологических отношений, характеризующих конкретную конъюнктуру. Тогда какие же классы существуют при развитом капитализме? Имеет ли место понятие «средний класс» в марксистской теории? Являются ли работники, участвующие в обслуживании воспроизводства рабочей силы, и работники сферы обслуживания «la nouvelle petite bourgeoisie» (новой мелкой буржуазией — прим. перев.), составляющей часть мелкой буржуазии? Или те, кто относится к первой категории, — буржуазия, а относящиеся ко второй — члены рабочего класса? Является ли люмпен-пролетариат частью рабочего класса или частью petite bourgeoisie (мелкой буржуазии)?

Я уже говорил, что эти вопросы поставлены некорректно; что ответы на такие вопросы нельзя дать без исследования различных движений, задействованных в процессе классообразования. Это дело не «объективной классификации», а понимания идеологических, политических и экономических ограничений на существование различных движений, которые постоянно формируют тех, кто заполняет позиции в классах. ... Хотя решение этих проблем и не является произвольным, они, тем не менее, разрешаются по-разному, так как в процесс ограничения определения отношений, при которых в современном капитализме протекает классовая борьба, позволяет более одного решения»[54].

Хотя выявить структуру пустых позиций в социальных отношениях производства и представляется важным, между этими позициями и организованными классами нет однозначного и полного соответствия. То, как эти позиции становятся реальными классами, само по себе является объектом классовой борьбы или, как об этом говорит Пжеворский: «Идеологическая классовая борьба — это борьба за класс до того, как она становится борьбой между классами»[55].

Согласно анализу Пжеворского, альтернативные теоретические подходы к определению классовой структуры должны быть оценены с точки зрения их способности облегчить понимание исторического процесса классообразования. Анализ противоречивых классовых позиций особенно подходит для этой задачи. Противоречивые «пустые позиции» в социальных отношениях производства можно рассматривать как позиции, которые имеют наименьшее потенциальное отношение к формированию классов и, следовательно, являются наиболее потенциально открытыми для влияния классовой борьбы. Однако крайние позиции в классовых отношениях имеют самую прямую связь с потенциальной классовой организацией. Хотя классовая борьба и будет формировать пути, которыми пролетарские «пустые позиции» организовываются в классы, очевидно, в какой именно класс они организовываются. Таким образом, структурная карта классов, включающая противоречивые классовые позиции, позволяет осуществить детальный анализ способов, которыми классовая борьба влияет на то, как позиции внутри этой структуры складываются в организованные классы.

Если мы проведем грань между классовой структурой и классообразованием, то появится возможность поставить вопросы, касающиеся социальных и исторических условий, определяющих разные формы классообразования для данной формы классовой структуры. Но для того, чтобы дать верные ответы на эти вопросы, важно начертить карту самой классовой структуры, которая бы адекватно охватывала многочисленные возможные результаты классообразования. Это именно то, на что претендует схема противоречивых классовых позиций.

Реконструкция марксистской теории классовой структуры, отраженной в различных дискуссиях, представленных в настоящей работе, все еще находится на своих относительно ранних стадиях. Многие авторы соглашаются с тем, что для постижения особенностей социальных противоречий и возможностей классовой борьбы позднего капитализма необходимо развить марксистскую концепцию классов, выходящую за простую поляризованную схему классовой структуры. Однако согласия среди марксистов становится меньше, когда встает вопрос о постижении сложностей этой классовой структуры. В конце концов, соперничество всех этих концепций будет снято на основе их способности дать системные объяснения социального конфликта и социальных изменений и, значит, на основе их возможности содействовать формированию политических стратегий, направленных на социальные изменения.

Опубликовано в журнале Politics & Society 9, no.3 (1980): 323-70. 
Перевод с английского М. Добряковой 
[Оригинал статьи]

1. Ни в коей мере не следует предполагать, что теория классовой структуры является единственной необходимой основой для теории классового конфликта и социальных изменений. Мы лишь утверждаем, что без скрупулезного анализа структуры классовых отношений такая теория была бы в высшей степени неполной.

2. Более полное сопоставление марксистских концепций класса и традиционных социологических подходов см.: Eric Olin Wright Class Structure and Income Determination (N.Y., 1979), особ. гл. 1; а также Rosemary Crompton and Jon Gubbay, Economy and Class Structure (N.Y., St. Martin’s Press, 1978), pp. 5-40.

3. Различие между определениями классов через отношения и через градацию является устоявшимся в социологической литературе. См., в частности, важную работу Stanislav Ossovski, Class Structure in the Social Consciousness (London: Routledge and Kegan Paul, 1963), где, используя несколько другую терминологию, проводится различие между определениями класса, основанными на «отношениях приказывания», то есть на градационном взгляде на класс, и определениями, основанных на «отношениях зависимости» (взгляд через отношения).

4. В повседневном языке термин класс широко используется для обозначения позиций (locations) внутри градационных схем, в частности, — градаций по доходам. Некоторые социологи принимают вульгарное языковое использование как данность. См., напр., Kurt Mayer and Walter B. Buckley, Class and Society, 3rd ed. (N.Y.: Random House, 1970), c. 15. Более сложные градационные определения класса в рамках социологии объясняют классы с точки зрения систем статусной градации. См., напр., Talcott Parsons, «Equality and Inequality in Modern Society, or Social Stratification Revisited», in Social Stratification: Research and Theory for the 1970s, ed. E.O.Lauman (N.Y.: Bobbs Merril, 1970), c. 24; Robin M. Williams, Jr., American Society: A Sociological Interpretation, 2nd ed. (N.Y.: Alfred A. Knopf, 1960), c. 98; and W. Lloyd Warner, Social Class in America (N.Y.: Harper and Row, 1960; впервые издано в 1949).

5. Наиболее разработанное теоретическое обоснование того, что классовые отношения определяются технической организацией экономических отношений, можно найти в кн.: Ralf Dahrendorf, Class and Class Conflict in Industrial Society (PaloAlto: Stanford University Press, 1959); and Gerhard Lenski, Power and Priviledge (N.Y.: McGraw Hill, 1966). Хотя оба автора открыто определяют класс с точки зрения господства и власти, тем не менее они считают сами эти отношения господства непосредственно основанными на особенной технической организации производства. В связи с этим следует отметить, что определения класса с точки зрения входящих в них категорий людей, определенных по роду занятий (рабочий класс — «голубые воротнички»; средний класс — «белые воротнички» и т.д.), также являются определениями, основывающимися на техническом разделении труда и, следовательно, в целом — на технической организации экономических отношений.

6. Классическое определение класса встречается в работе Вебера «Class, Status and Party», in Economy and Society, ed. Gunther Roth (N.Y.: Bedminster Press, 1968;впервые издано в 1922). Более поздние исследования на основе работы Вебера включают: Norbert Wiley, «America’s Unique Class Politics: The Interplay of Labor, Credit and Commodity Markets», American Sociological Review, vol. 32 (August 1967); Anthony Giddens, The Class Structure of the Advanced Societies (N.Y.: Harper and Pow, 1973); and Frank Parkin, Class Inequality and Political Order (N.Y.: Praeger, 1971).

7. Выражение «социальные отношения производства» (social relations of production) и выражение «отношение к средствам производства» (relationship to the means of production) часто используются как взаимозаменяемые. Если последнее употребляется для определения отношений между людьми и вещами, то такое понимание является совершенно отличным от марксистского представления о социальных отношениях производства, которое определяет социальные отношения между различными категориями людей прежде всего в рамках процесса производства (в частности, отношения между эксплуататорами и эксплуатируемыми).

8. Важно отметить, что это определение «класса-в-себе», то есть класса как структуры позиций, заполняемых людьми. Главная цель марксистской теории, конечно, не в том, чтобы просто описать структуру «пустых мест» в обществе, а в том, чтобы понять условия формирования этих мест в классы как исторические, динамические и социальные силы. См. Adam Przeworski, «Proletariat into Class: The Process of Class Formation from Karl Kautsky’s The Class Struggle to Recent Controversies», Politics & Society, vol. 7, no. 4 (1977). Тем не менее настоящая работа направлена на разрешение проблемы определений классовой структуры, то есть класса-в-себе, поскольку любой анализ формирования класса явно или неявно предполагает анализ классовой структуры.

9. Начальную разработку проблемы см. в Wright, E.O., «Class Bounderies in Advanced Capitalist Societies,» New Left Review, no. 98 (1976), pp. 3-41. Позднее она быладоработана и представлена как гл. 2 в Class, Crisis and the State (London: New Left Books, 1978). Другие работы, посвященные противоречивым положениям,включают: там же, «Intellectuals and the Working Class», The Insurgent Sociologist, Summer 1978; там же, Class Structure and Income Determination (N.Y.: Academic Press, 1979); и там же, «Class, Occupation and Organization», International Yearbook of Organizational Theory, vol. 1, ed. David Dunkerley and Graham Saleman (London: Routledge and Kegan Paul, 1979). Некоторые критические замечания по поводу противоречивых положений см. в: Edward S. Greenberg and Thomas F. Mayer, «Review of Class, Crisis and the State», Kapitalistate, no. 7 (1979), c. 167-86; and Barbara Ehrenreich and John Ehrenreich, «Rejoinder», in Between Capital and Labor, ed. Pat Walker (Boston: South End Press, 1979), особ. с. 325, 331-32.

10. Следует заметить, что действительным ресурсом в процессе производства является «труд», а не «рабочая сила». Рабочая сила — это товар, покупаемый на рынке труда. Он представляет собой потенциальную способность к труду в рамках производства. Труд — это реальная деятельность в процессе производства. Основным спорным вопросом в социальных отношениях в процессе производства является вопрос о господстве и подчинении внутри самого процесса работы, то есть вопрос об отношениях контроля над распределением ресурсов и трудовой деятельностью.

11. Дискуссию по поводу понятий собственности и распоряжения см. в Etienne Balibar, «The Basic Concepts of Historical Materialism», in Louis Althusser and Etienne Balibar, Reading Capital (London: New Left Books, 1970).

12. См. Сlass, Crisis and the State, гл. 2; idem «Intellectuals and the Working Class».

13. Charles Loren, Classes in the United States (Davis, Calif.: Cardinal Publishers, 1977), pp. 9, 32.

14. James F. Becker, «Class Structure and Conflict in the Managerial Phase», pts. 1, 2, Science & Society, vo1. 37, no 3 (Fall 1973) and vol. 37, no 4 (Winter 1973-74); and Francesca Freedman, «The Internal Structure of the Proletariat: Marxist Analysis», Socialist Revolution, no 26 (1975).

15. Freedman, «Internal Structure of the Proletariat», pp. 43-45.

16. Фридман определяет отношения найма следующим образом: «Отношения найма были названы «юридическими» — каковыми они и являются, если их рассматривать с точки зрения контракта о найме между капиталистами и рабочими. На этом уровне это эквивалентный обмен — заработная плата в обмен на продажу рабочей силы. Однако эта юридическая сторона, согласно которой рабочий «свободен» в заключении контракта с капиталистом, — не более чем отражение более важного явления — того, что рабочий «свободен» от любых других средств производства и, следовательно, должен работать на капиталиста. Я использую словосочетание «отношения найма» именно в этом смысле». Там же, с.49.

17. Там же, сc. 65, 66.

18. Anthony Cutler, Barry Hindess, Paul Hirst, and Althar Hussain, Marx’s Capital and Capitalism Today, vol.1 (London: Routledge & Kegan Paul, 1977). Эта книга написана в рамках проекта реконструкции марксистской теории, начатой Барри Хиндессом и Паулем Хирстом. См. более ранние работы, являющиеся основой указаннойкниги: Hindess and Hirst, Precapitalist Modes of Production (London: Routledge & Kegan Paul, 1975); и они же, Modes of Production and Social Formation (London: Routledge & Kegan Paul, 1977). За первым томом книги Катлера и др. последовал второй с тем же заглавием (1978).

19. Cutler et al., Capitalism Today, vol. 1, P. 249. В качестве терминологического пояснения следует отметить, что Катлер и др. придают слову распоряжение скорее то значение, которое имеет словосочетание экономическая собственность у Пуланцаса и Балибара. Как уже упоминалось в дискуссии о противоречивых позициях, экономическая собственность связана с контролем над потоком ресурсов в производство и из него — то есть это способность распоряжаться продуктом и контролировать инвестиции, поступающие от продажи продукта (прибыль). Согласно Балибару, распоряжение относится к непосредственной способности приводить в движение средства производства. Катлер и др. изменили значение этого слова и утверждают, что класс капиталистов определяется только распоряжением (или, по терминологии Балибара, «экономической собственностью»). При обсуждении позиции Катлера и др. я буду придерживаться их терминологии, чтобы текст соотносился с цитатами из их работ.

20. Там же, с. 255.

21. Там же, сс. 305, 311.

22. Фундаментальные интересы должны быть протипоставлены непосредственным интересам, определяемым как интересы, которые принимают способ производства как данность. Например, непосредственные интересы рабочих в значительной степени определяются рыночными условиями (с точки зрения продажи рабочей силы как товара). С точки зрения непосредственных интересов, рабочий класс оказывается довольно раздробленным внутри. Однако фундаментальные интересы связаны с самим способом производства (господствующими производственными отношениями). На этом уровне общим интересом рабочего класса является социализм, то есть преобразование капиталистических производственных отношений в социалистические (отношения, посредством которых рабочий класс контролирует средства производства). Дискуссию о фундаментальных и непосредственных интересах см. в Wright, Class, Crisis and the State, pp. 88-91.

23. Judah Hill, Class Analysis: The United States in the 1970s (Emeryville, Calif.: Class Analysis, P.O. Box 8494. 1975).

24. См. дискуссии о непроизводительном труде в Wright E.O., Class, Crisis and the State, pp. 46-50; James O’Connor, «Productive and Unproductive Labor», Politics & Society, vol. 5, no 3 (1975); and Ian Gough, «Productive and Unproductive Labor in Marx», New Left Review, no. 76 (1972), pp. 47-72.

25. Martin Nicolaus, «Proletariat and Middle Class in Marx», Studies on the Left 7 (January — February, 1967), p. 275.

26. John Urry, «Towards a Structural Theory of the Middle Class», Acta Sociologica 16, no 3 (1973): 182. По определению Урри, к традиционной мелкой буржуазии относятся люди, владеющие средствами производства и производящие стоимость (эти люди производительно работают на своих собственных предприятиях). Это затрудняет автору возможность классифицировать владельцев мелких магазинов, которые, согласно названным критериям, являются капиталистами (поскольку они собственники, непроизодящие стоимость). Проблема заключается в том, что Урри никогда на деле не включал в свою типологию взаимоотношения капитала и труда и,следовательно, был вынужден разделять капиталистов и мелких буржуа по другим признакам. Урри просто констатирует, без приведения критериев построения своей классификации, что владельцев мелких магазинов принято считать мелкими буржуа.

27. Там же, с. 183.

28. Classes in Contemporary Capitalism (London: New Left Books, 1975), p. 212.

29. Там же, с. 227.

30. Анализ такой оценки см. в Wright E.O., Class, Crisis and the State, p. 57.

31. Poulantzas, Contemporary Capitalism, p. 180.

32. Christian Baudelot, Roger Establet et Jacques Malemort, La Petite Bourgeoisie en France (Paris: Maspero, 1974).

33. Там же, с. 224.

34. Стоимость рабочей силы обычно определяется марксистами как общие, социально необходимые затраты на производство и воспроизводство данного типа рабочей силы. Несомненно, эти затраты различаются в зависимости от степени подготовки рабочей силы (ввиду необходимости затрат на развитие и поддержание умений), а также в зависимости от разного рода других особых характеристик. Бодло и др. пытаются охватить очень широкий спектр факторов, которые следовало бы считать компонентами стоимости рабочей силы квалифицированных наемных работников. Эти факторы включают стоимость затрат, необходимых для воспроизводства способности к интеллектуальной деятельности, затраты на книги и другие предметы, необходимые для того, чтобы не отстать от развития определенных отраслей, прямые и косвенные затраты на подготовку, и даже затраты на развитие этих же умений у следующего поколения. Бодло и др. доказывают, что даже когда эти затраты завышены, средняя заработная плата позиций многих квалифицированных работников, специалистов и менеджеров значительно выше стоимости их рабочей силы. Более полный анализ стоимости рабочей силы см. Eric Olin Wright, «Debates on the Labor Theory of Value», New Left Review, no. 16 (July-August 1979).

35. Baudelot et al., La Petite Bourgeoisie en France, p. 234.

36. Анализ отношений между процессом определения доходов и позициями в социальных производственных отношениях см. в Eric Olin Wright and Luca Perrone, «Marxist Class Categories and Income Inequality», Americal Sociological Review 42 (1976): 32-55; Eric Olin Wright, «Race, Class and Income Inequality», American Journal of Sociology 83 (1978): 1368-97; and idem, Class Structure and Income Determination, chs. 3, 4.

37. Этот взгляд на классовую структуру не следует путать с различными немарксистскими утверждениями о том, что в развитом индустриальном обществе класс капиталистов был вытеснен новым правящим классом менеджеров. Такая позиция высказывается в следующих работах: James Burnham, The Managerial Revolution(N.Y.: Random House, 1938); Dahrendorf, Class and Conflict in Industrial Society; а относительно Восточной Европы см. Milovan Djilas, The New Class (N.Y.: Praeger, 1957). Теория, обсуждаемая в этой главе, касается появления нового подчиненного класса, а не нового правящего класса.

38. Первые работы Эренрайхов появились в 1977 в «Рэдикал Америка» (Radical America), вып. 11, № 2, 3. Эти работы, а также критические комментарии на них, были переизданы в сборнике Between Labor and Capital, ed. Pat Walker (Boston: South End Press, 1979).

39. Barbara Ehrenreich and John Ehrenreich, «The Professional-Managerial Class», Radical America 11, no. 2 (1977): 13.

40. Некоторые из вышеупомянутых исследователей признают, что классы, в которые они помещают различные двойственные социальные позиции, не являются классами в том смысле, в каком являются классами рабочий класс и буржуазия. Например, Пуланцас подчеркивает, что новая мелкая буржуазия не может иметь автономных позиций в классовой борьбе, что она всегда тем или иным образом подчиняется основным классовым силам капиталистического общества. Пуланцас идет дальше, утверждая, что «низшие слои» новой мелкой буржуазии скорее заключат союзничество с рабочим классом, чем высшими слоями. Это близко к утверждению, что новая мелкая буржуазия занимает противоречивое положение в классовых отношениях, а не является самостоятельным классом. Однако Пуланцас не делает следующего шага и продолжает считать новую мелкую буржузию частью того же класса, что и класс, к которому принадлежит традиционная мелкая буржуазия. Подобным образом Эренрайхи, как уже было замечено, считают КСМ раздробленным внутри так, что определенные его сегменты оказываются ближе к рабочему классу, чем к другим.

41. В работах сторонников функционального подхода не встречается термина «противоречивые позиции». Г. Карчеди предпочитает термин «средний класс», а Розмари Кромптон и Джон Габбей — выражение «структурно двусмысленные классовые позиции». Однако в обоих случаях суть понятий очень близка к сути понятия противоречивых позиций и, значит, я буду использовать это выражение при анализе как их теорий, так и своей собственной.

42. G. Carchedi, «On the Economic Identification of the New Middle Class», Economy and Society, vol. 4, no. 1 (1975); and idem, «Reproduction of Social Classes at the Level of Production Relations», Economy and Society, vol. 4, no. 4 (1975). Эти работы были переизданы: idem, On the Economic Identification of Social Classes (London: Routledge & Kegan Paul, 1977).

43. Rosemary Crompton and Jon Gubbay, Economy and Class Structure (N.Y.: St. Martin’s Press, 1978).

44. Свою первую работу («The New Middle Class») Карчеди начинает с анализа четырех дихотомий: владелец и невладелец; работник и неработник; производитель и непроизводитель; эксплуататор и неэксплуататор. Вторая и третья из этих дихотомий вместе образуют вышеупомянутый функциональный элемент. Функция совокупного работника может быть описана как функция производителя (прибавочной стоимости) и работника (участника процесса производства), тогда как функцию капиталиста можно описать как функцию непроизводителя (нет неоплаченного рабочего времени) и неработника (участвует не в самом процессе труда, а в контроле и наблюдении над ним).

45. Carchedi, «Reproduction of Social Classes», pp. 362, 363.

46. Carchedi, «The New Middle Class», p. 29.

47. Carchedi, «Reproduction of Social Classes», p. 369.

48. Там же, с. 374.

49. Данные, которые мы будем использовать, получены из «Исследования условий труда», проведенного в 1969 Институтом Социальных Исследований Мичиганского университета. Подробный анализ работы, в которой представлены эти данные, можно найти в: Wright E.O., Class Structure and Income Determination.

50. Согласно большинству определений производительного труда, по крайней мере, некоторые работники умственного труда являются работниками производственной сферы. К ним относятся инженеры и специалисты в товарном производстве. Особое внимание в наших подсчетах уделяется непроизводственному сектору и, следовательно, доля работников умственного труда получается завышенной, тем не менее такой подход позволяет нам представить величину сектора непроизводственного труда.

51. Более подробный анализ этих данных можно найти в Wright E.O., Class. Crisis and the State.

52. Следует отметить, что, в частности, Катлера и др. оценивают рабочий класс несколько меньше, чем указано в этой таблице, так как авторы вообще исключают из классовой структуры всех людей, работающих в государственных и других неэкономических институтах. Возможно, это влияет на уменьшение численности рабочего класса в их анализе до 60-65 процентов.

53. Цифра в 41,6 %, без сомнения, занижена, даже как нижняя граница. Операционализация контроля слишком расплывчата, чтобы включать довольно большое количество супервайзоров de jure, которые на самом деле принадлежат к рабочему классу; аналогичным образом субъективные критерии автономности несомненно увеличивают численность этой категории. Если мы включаем в рабочий класс тех, кто сначала классифицировался как супервайзоры и полуавтономные работники, чей род занятий описан в «Словаре названий профессий» (Dictionary of Occupational Titles — СНП) как несложный (баллы от 3 и выше, согласно оценкам профессий в СНП), тогда рабочий класс увеличивается до 55 процентов населения. Для получения правильной оценки численности необходимы более точные данные о классовых отношениях.

54. Adam Przeworski, «The Process of Class Formation: From Karl Kautsky’s The Class Struggle to Recent Controversies» (mimeo, 1976), pp. 51-52. В версии, опубликованной позднее (Politics & Society, vol. 7, no. 4 [1997]) этот абзац был опущен, хотя в целом высказанная позиция оставалась прежней.

55. Там же, с. 28.